<<
>>

Опыт осмысления реальных интеграционных процессов

Впервые в мире реальным явлением международной политики [интеграция стала в Западной Европе после Второй мировой войны. Научные представления об интеграционном процессе во многом фо­кусировались на идее построения однородного интегрирующегося пространства на базе единства культурных символов, институциональ­ной системы и экономического комплекса.

Эта логика была заложе­на в основание исторически, географически и культурно конкретного проекта интеграции для Западной Европы. Но вследствие стечения об­стоятельств, главным из которых была несколько десятилетий сохранявшаяся «единственность», уникальность западноевропейского интеграционного очага, опыт интеграции в Западной Европе «явочным порядком» почти до конца XX в. предопределял в литературе понима­ние международной интеграции в целом.

«Ревизионизм» в теории интеграции достаточно громко заявил о себе только в 2000-х годах. Авторы этого десятилетия уже отчетливо формулировали положение о том, что аналитические подходы, выработанные на материале изучения только западноевропейского опыта, имеют ограниченную познавательную и объяснительную полезность. Например, известный британский специалист, профессор Йоркского университета Марк Бисон, исследовавший опыт интеграции в Восточ­ной Азии, довольно категорично написал: «Нет никаких оснований утверждать, что европейский опыт определяет единственную истори­чески возможную форму регионального взаимодействия или что успех любого регионального объединения должен оцениваться исключи­тельно по его способности воспроизвести структуры и практики ЕС». В специальной литературе стал быстро нарастать плюрализм научных взглядов и даже школ исследования региональных интеграционных процессов.

Это важно

Для нового поколения зарубежных исследователей стало типичным при­знание множественности интеграционного опыта, региональных траекто­рий интеграционных процессов, многообразия форм их институционально­го и внеинституционального регулирования.

В литературе стала чаще мелькать крамольная мысль о том, что западноевропейская интеграционная активность представляет собой важный, но в известном смысле «случайный» историко-политиче­ский феномен, порожденный взаимным наложением специфических исторических, культурных и персональных факторов. Достоинство европейской интеграции и ее отличие от других интеграционных инициатив в том, что она впитала в себя глубоко проработанные тео­ретические построения ученых и общественных деятелей, веками гре­зивших о европейском единстве. Задав своего рода канон «оценки на соответствие», она одновременно сама была «жертвой канона»: ее творцы в силу давности идеи европейского единства всегда испыты­вали на себе существенное влияние умозрительной нормативности этого единства.

В итоге на исторически довольно длительном отрезке мирового развития конкретный опыт Европейских сообществ, а позднее Евро­пейского Союза стал отождествляться с феноменом интеграции вообще. Успехи интеграционных процессов в любой точке планеты стали автоматически» оцениваться сквозь призму того, чего и как сумел или не сумел достичь в ходе своей эволюции Европейский Союз.

Еще одна особенность аналитического дискурса по интеграции — но множественность и смысловая подвижность терминов, к главным из которых относятся понятия «интеграция», «регионализм» и «регио­нализация». В 1970-1980-х годах в зарубежной литературе, посвящен­ной описанию опыта межгосударственного сближения в Юго-Восточ­ной Азии, проявился своего рода «страх словоупотребления». Понятие «интеграция» было к тому времени монополизировано учеными-европеистами, а для характеристики аналогичных процессов в незападных ареалах стали искать другие способы словесного обозначения, в час­тости «регионализация» и «регионализм». Применяя эти термины, авторы-неевропеисты ограждали себя от критики со стороны европе­истов, долгое время твердо стоявших на том, что нигде вне Западной Европы интеграции нет, а потому употребление слова «интеграция» по отношению к другим регионам неуместно.

Понятия «регионализм» и «регионализация» в контексте этой «войны за термины» воплощали временный компромисс, достигнутый с преобладанием понимания ев­ропеистов.

В 2000-х годах описанный синдром страха перед употреблени­ем слова «интеграция» в региональных исследованиях неевропеистов «проник» и в отечественную науку. Вероятно, поэтому об интеграции в Азии российские ученые писали редко и осторожно, предпочитая прятаться за понятием регионализации, интерпретации которой ста­новились все более широкими и двусмысленными. «Регионализация» во многом оказывалась эвфемизмом интеграции для обозначения ин­теграционных процессов вне ЕС. Вал публикаций на тему регионализа­ции и регионализма пришелся на конец XX — первые годы XXI века.

Под регионализацией при этом в литературе стало принято понимать совокупность процессов, способствующих нарастанию экономической однородности того или иного региона в результате углубления разделе­ния труда и повышения интенсивности связей между близко располо­женными странами.

При этом имелось в виду, что, когда интенсивное развитие реги­ональных связей достигает высокого уровня, а сама регионализация становится достаточно зрелой, возникает потребность начать ею уп­равлять, в том числе на многосторонней основе. Это порождает потребность в институционализации интеграционных тенденций, систе­матизации усилий по их регулированию. «Управляемую интеграцию» (институционализованную) в литературе стали называть регионализ­мом — в отличие от «неуправляемой» (неинституционализованной), ко­торая ассоциировалась с регионализацией. При таком словоупотреблении регионализация выглядела своего рода ранней фазой и «обьективноІІ предпосылкой» регионализма.

В некоторых работах оговаривалось, что регионализация отражает преимущественно деятельность частного сектора, а регионализм — со­единение «низовой» экономической активности предпринимательско­го капитала с целенаправленными действиями государства.

Между тем анализ словоупотребления, предпринятый на базе со­поставления обширного круга публикаций 2000-х годов, показыва­ет, что фактически при описании ситуации вне Европы большинство авторов применяют термины «регионализация» и «регионализм» для обозначения той же группы процессов и явлений, которые в европей­ских исследованиях относят к комплексу проблем интеграции.

До 1990-х годов вслед за учеными и политики неевропейских стран (например, в Восточной Азии) предпочитали избегать термина «интег­рация», бывшего в ходу в послевоенной Западной Европе. Возможно, потому, что термин «интеграция» в интерпретации европеистов до­вольно жестко постулировал движение к наднациональности, а над национальность не нравилась жителям Азии, так как ассоциировалась с властью «не своего правительства» и, соответственно, с колониаль­ным прошлым.

Страны Азии или Латинской Америки были склонны желать сов­мещения идеи регионального сотрудничества с идеей сильного собст­венного государства, а экономическую либерализацию — с эконо­мическим национализмом. В начале XXI в., правда, синдром боязни термина «интеграция» повсюду вне Европы был преодолен, и этот тер­мин стал регулярно встречаться не только в научных исследованиях, но и в выступлениях и официальных документах применительно к процессам в самых разных частях мира — в Восточной Азии, Латинской и Северной Америке и даже в Африке.

Важно отметить, что в научной литературе 2000-х годов не видно попыток отождествить, т.е. указать на их одинаковость, интеграцион­ные процессы в ЕС и другие интеграционные объединения. Напро­тив, практически все исследователи региональных версий интегра­ции обстоятельно и глубоко анализируют их различия с интеграцией в Евросоюзе.

важно

Новизна библиографической ситуации состоит в том, что (пользуясь естественно-научной логикой) региональные разновидности интеграции перестали рассматриваться как разнородные явления. Следовательно, стал наконец нормально формироваться общенаучный контекст региональных исследований, в котором североамериканская, восточноазиатская и латиноамериканская модели интеграционного развития смогут быть поняты как действительно общемировой и общенаучный феномен, пусть и имеющий ярко выраженные особенности региональных проявлений.

<< | >>
Источник: Под ред. Шаклеиной Т. А., Байкова А. А.. Мегатренды: Основные траектории эволюции мирового порядка в XXI веке. 2013

Еще по теме Опыт осмысления реальных интеграционных процессов:

  1. Уткин А.И.. Глобализация: процесс и осмысление, 2001
  2. А.И. Уткин. Глобализация: процесс и осмысление, 2011
  3. ПРОЦЕССЫ ДЕМОКРАТИЗАЦИИ В ГЛОБАЛЬНОМ МИРЕ: ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ КОНЦЕПЦИИ И РЕАЛЬНЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ
  4. ИНТЕГРАЦИОННЫЕ ПРОЦЕССЫ В БОЛЬШОЙ ЕВРОПЕ
  5. ИНТЕГРАЦИОННЫЕ ПРОЦЕССЫ НА ПОСТСОВЕТСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ
  6. 5. Сотрудничество и интеграционные процессы
  7. Факторы, определяющие интеграционные процессы
  8. ИНТЕГРАЦИОННЫЕ ПРОЦЕССЫ НА СЕВЕРЕ ЕВРОПЫ
  9. 1. Регионализация и интеграционные процессы
  10. Содержание интеграционного процесса
  11. Региональные модели интеграционных процессов
  12. 16.2. Формы интеграционных процессов
  13. Интеграционный процесс в Центральной Азии
  14. Интеграционные процессы в Латинской Америке
  15. Интеграционные процессы в регионе
  16. Интеграционные процессы в условиях глобализации
  17. IV. ИНТЕГРАЦИОННЫЕ ПРОЦЕССЫ В МИРОВОЙ ЭКОНОМИКЕ
  18. 2. ФАКТОРЫ, ОПРЕДЕЛЯЮЩИЕ ИНТЕГРАЦИОННЫЕ ПРОЦЕССЫ