Опыт осмысления реальных интеграционных процессов
Впервые в мире реальным явлением международной политики [интеграция стала в Западной Европе после Второй мировой войны. Научные представления об интеграционном процессе во многом фокусировались на идее построения однородного интегрирующегося пространства на базе единства культурных символов, институциональной системы и экономического комплекса.
Эта логика была заложена в основание исторически, географически и культурно конкретного проекта интеграции для Западной Европы. Но вследствие стечения обстоятельств, главным из которых была несколько десятилетий сохранявшаяся «единственность», уникальность западноевропейского интеграционного очага, опыт интеграции в Западной Европе «явочным порядком» почти до конца XX в. предопределял в литературе понимание международной интеграции в целом.«Ревизионизм» в теории интеграции достаточно громко заявил о себе только в 2000-х годах. Авторы этого десятилетия уже отчетливо формулировали положение о том, что аналитические подходы, выработанные на материале изучения только западноевропейского опыта, имеют ограниченную познавательную и объяснительную полезность. Например, известный британский специалист, профессор Йоркского университета Марк Бисон, исследовавший опыт интеграции в Восточной Азии, довольно категорично написал: «Нет никаких оснований утверждать, что европейский опыт определяет единственную исторически возможную форму регионального взаимодействия или что успех любого регионального объединения должен оцениваться исключительно по его способности воспроизвести структуры и практики ЕС». В специальной литературе стал быстро нарастать плюрализм научных взглядов и даже школ исследования региональных интеграционных процессов.
Это важно
Для нового поколения зарубежных исследователей стало типичным признание множественности интеграционного опыта, региональных траекторий интеграционных процессов, многообразия форм их институционального и внеинституционального регулирования.
В литературе стала чаще мелькать крамольная мысль о том, что западноевропейская интеграционная активность представляет собой важный, но в известном смысле «случайный» историко-политический феномен, порожденный взаимным наложением специфических исторических, культурных и персональных факторов. Достоинство европейской интеграции и ее отличие от других интеграционных инициатив в том, что она впитала в себя глубоко проработанные теоретические построения ученых и общественных деятелей, веками грезивших о европейском единстве. Задав своего рода канон «оценки на соответствие», она одновременно сама была «жертвой канона»: ее творцы в силу давности идеи европейского единства всегда испытывали на себе существенное влияние умозрительной нормативности этого единства.
В итоге на исторически довольно длительном отрезке мирового развития конкретный опыт Европейских сообществ, а позднее Европейского Союза стал отождествляться с феноменом интеграции вообще. Успехи интеграционных процессов в любой точке планеты стали автоматически» оцениваться сквозь призму того, чего и как сумел или не сумел достичь в ходе своей эволюции Европейский Союз.
Еще одна особенность аналитического дискурса по интеграции — но множественность и смысловая подвижность терминов, к главным из которых относятся понятия «интеграция», «регионализм» и «регионализация». В 1970-1980-х годах в зарубежной литературе, посвященной описанию опыта межгосударственного сближения в Юго-Восточной Азии, проявился своего рода «страх словоупотребления». Понятие «интеграция» было к тому времени монополизировано учеными-европеистами, а для характеристики аналогичных процессов в незападных ареалах стали искать другие способы словесного обозначения, в частости «регионализация» и «регионализм». Применяя эти термины, авторы-неевропеисты ограждали себя от критики со стороны европеистов, долгое время твердо стоявших на том, что нигде вне Западной Европы интеграции нет, а потому употребление слова «интеграция» по отношению к другим регионам неуместно.
Понятия «регионализм» и «регионализация» в контексте этой «войны за термины» воплощали временный компромисс, достигнутый с преобладанием понимания европеистов.В 2000-х годах описанный синдром страха перед употреблением слова «интеграция» в региональных исследованиях неевропеистов «проник» и в отечественную науку. Вероятно, поэтому об интеграции в Азии российские ученые писали редко и осторожно, предпочитая прятаться за понятием регионализации, интерпретации которой становились все более широкими и двусмысленными. «Регионализация» во многом оказывалась эвфемизмом интеграции для обозначения интеграционных процессов вне ЕС. Вал публикаций на тему регионализации и регионализма пришелся на конец XX — первые годы XXI века.
Под регионализацией при этом в литературе стало принято понимать совокупность процессов, способствующих нарастанию экономической однородности того или иного региона в результате углубления разделения труда и повышения интенсивности связей между близко расположенными странами.
При этом имелось в виду, что, когда интенсивное развитие региональных связей достигает высокого уровня, а сама регионализация становится достаточно зрелой, возникает потребность начать ею управлять, в том числе на многосторонней основе. Это порождает потребность в институционализации интеграционных тенденций, систематизации усилий по их регулированию. «Управляемую интеграцию» (институционализованную) в литературе стали называть регионализмом — в отличие от «неуправляемой» (неинституционализованной), которая ассоциировалась с регионализацией. При таком словоупотреблении регионализация выглядела своего рода ранней фазой и «обьективноІІ предпосылкой» регионализма.
В некоторых работах оговаривалось, что регионализация отражает преимущественно деятельность частного сектора, а регионализм — соединение «низовой» экономической активности предпринимательского капитала с целенаправленными действиями государства.
Между тем анализ словоупотребления, предпринятый на базе сопоставления обширного круга публикаций 2000-х годов, показывает, что фактически при описании ситуации вне Европы большинство авторов применяют термины «регионализация» и «регионализм» для обозначения той же группы процессов и явлений, которые в европейских исследованиях относят к комплексу проблем интеграции.
До 1990-х годов вслед за учеными и политики неевропейских стран (например, в Восточной Азии) предпочитали избегать термина «интеграция», бывшего в ходу в послевоенной Западной Европе. Возможно, потому, что термин «интеграция» в интерпретации европеистов довольно жестко постулировал движение к наднациональности, а над национальность не нравилась жителям Азии, так как ассоциировалась с властью «не своего правительства» и, соответственно, с колониальным прошлым.
Страны Азии или Латинской Америки были склонны желать совмещения идеи регионального сотрудничества с идеей сильного собственного государства, а экономическую либерализацию — с экономическим национализмом. В начале XXI в., правда, синдром боязни термина «интеграция» повсюду вне Европы был преодолен, и этот термин стал регулярно встречаться не только в научных исследованиях, но и в выступлениях и официальных документах применительно к процессам в самых разных частях мира — в Восточной Азии, Латинской и Северной Америке и даже в Африке.
Важно отметить, что в научной литературе 2000-х годов не видно попыток отождествить, т.е. указать на их одинаковость, интеграционные процессы в ЕС и другие интеграционные объединения. Напротив, практически все исследователи региональных версий интеграции обстоятельно и глубоко анализируют их различия с интеграцией в Евросоюзе.
важно
Новизна библиографической ситуации состоит в том, что (пользуясь естественно-научной логикой) региональные разновидности интеграции перестали рассматриваться как разнородные явления. Следовательно, стал наконец нормально формироваться общенаучный контекст региональных исследований, в котором североамериканская, восточноазиатская и латиноамериканская модели интеграционного развития смогут быть поняты как действительно общемировой и общенаучный феномен, пусть и имеющий ярко выраженные особенности региональных проявлений.
Еще по теме Опыт осмысления реальных интеграционных процессов:
- Уткин А.И.. Глобализация: процесс и осмысление, 2001
- А.И. Уткин. Глобализация: процесс и осмысление, 2011
- ПРОЦЕССЫ ДЕМОКРАТИЗАЦИИ В ГЛОБАЛЬНОМ МИРЕ: ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ КОНЦЕПЦИИ И РЕАЛЬНЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ
- ИНТЕГРАЦИОННЫЕ ПРОЦЕССЫ В БОЛЬШОЙ ЕВРОПЕ
- ИНТЕГРАЦИОННЫЕ ПРОЦЕССЫ НА ПОСТСОВЕТСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ
- 5. Сотрудничество и интеграционные процессы
- Факторы, определяющие интеграционные процессы
- ИНТЕГРАЦИОННЫЕ ПРОЦЕССЫ НА СЕВЕРЕ ЕВРОПЫ
- 1. Регионализация и интеграционные процессы
- Содержание интеграционного процесса
- Региональные модели интеграционных процессов
- 16.2. Формы интеграционных процессов
- Интеграционный процесс в Центральной Азии
- Интеграционные процессы в Латинской Америке
- Интеграционные процессы в регионе
- Интеграционные процессы в условиях глобализации
- IV. ИНТЕГРАЦИОННЫЕ ПРОЦЕССЫ В МИРОВОЙ ЭКОНОМИКЕ
- 2. ФАКТОРЫ, ОПРЕДЕЛЯЮЩИЕ ИНТЕГРАЦИОННЫЕ ПРОЦЕССЫ