<<
>>

Оценки причин распада Советского Союза и итогов холодной войны

О периоде, когда происходило постепенное ослабление Советского Союза и он прекратил свое существование в декабре 1991 года, написано далеко не все, хотя факт исчезновения с меж­дународной арены второй сверхдержавы весьма эмоционально оценивался во всем мире.

Реакция на это событие была неодина­ковой на разных уровнях восприятия: личностном, национальном (государственном), международном. Для политиков и ученых это означало, прежде всего, необходимость пересмотра парадигм как общемирового развития, так и отдельных стран или групп госу­дарств, объединенных на основе норм и условий, выработанных в годы биполярного порядка.

Особую значимость свершившееся событие имело для США и России: перед Соединенными Штатами открылась уникальная возможность реализации стратегии глобального лидерства, а пе­ред Россией встала задача поиска и определения новой идентич­ности и формулирования новой международной стратегии в сложных условиях как внутри страны, так и за ее пределами. В ходе дебатов по этим проблемам обсуждались причины и послед­ствия распада СССР для Российской Федерации. Эта тема заслу­живает специального исследования и осмысления, мы приводим лишь некоторые материалы, необходимые для нашего анализа.

Среди российских политиков и ученых не было и нет единст­ва мнений в вопросе о том, почему распался СССР. Одно из них — распад СССР был спровоцирован (ускорен) извне, а именно, из США — основного оппонента Советского Союза в послевоенном противостоянии (теория «мирового заговора»). Идея «внешнего фактора» временами принимала гипертрофированные формы, од­нако сугубо российским изобретением ее, наверное, назвать нельзя.

Отдельные американские политики и специалисты по СССР неоднократно заявляли об этом в годы холодной войны и после ее окончания. Стремление ослабить СССР и вывести его из большой международной игры не скрывала демократическая администра­ция во главе с Г.

Трумэном. Предложенная в 1947 году Дж. Кеннаном стратегия борьбы с коммунизмом и СССР не устраивала Трумэна, и ее автор вынужден был оставить госдепартамент из-за несогласия с разрабатывавшейся политикой администрации. Американский президент, не желавший ждать, когда советская система взорвется изнутри под давлением внутренних противо­речий и тяжести соревнования с ведущими капиталистическими странами, начал проводить политику прямого давления и конфронтации, сопровождавшуюся гонкой вооружений, в которую включился и Советский Союз.

В 1980-е годы, когда у власти находилась республиканская администрация Р. Рейгана идея «изматывания» СССР вновь была вынесена на первый план, хотя и в несколько иной трактовке. Признаваясь в своей «нелюбви» к коммунизму и решимости бо­роться с ним до конца, Р. Рейган в то же время заявлял о стремле­нии сделать все для того, чтобы Советский Союз стал демократи­ческим государством и чтобы мир стал стабильнее. Он не при­слушивался к тем, кто предостерегал его против прямой кон­фронтации с СССР и высказывал опасения относительно нега­тивных последствий такой борьбы для США. Не будучи геополи­тиком, президент Рейган не задумывался о том, что произойдет в мире в результате американской политики. Как отмечал Г. Киссинджер, «Рейган понимал, что американский народ, про­маршировавший всю свою историю под барабанный бой собственной исключительности, обретет искомое вдохновение в исто­рических идеалах, а не в геополитическом анализе». После рас­пада Советского Союза республиканцы открыто заявили о том, что политика администрации Рейгана, направленная на эконо­мическое изматывание Советского Союза, увенчалась успехом, т.е. была тем самым внешним фактором, сыгравшим роковую роль в крахе сверхдержавы, у которой слабыми местами, по их опреде­лению, были идеология и экономика.

В первые годы после распада СССР в заявлениях и публика­циях отдельных представителей консервативной оппозиции глав­ным тезисом было утверждение о существовании тайного заговора США и Запада, нацеленного на развал второй мировой сверхдер­жавы, а впоследствии и России, как крупнейшей и влиятельней­шей державы Евразийского континента, на вывод ее из сферы ак­тивной международной политики.

Некоторые оппозиционные лидеры заявляли, что им известны секретные документы ЦРУ и Пентагона о плане уничтожения СССР и России как великой дер­жавы и превращения ее в сырьевой придаток, устранения ее с по­литической арены как самостоятельного и сильного государства.

Создание Содружества Независимых Государств также вос­принималось представителями консервативной оппозиции доста­точно пессимистически. Так, политолог Ш.З. Султанов расценил создание СНГ как выполнение секретного плана США: «Атланти­ческий истеблишмент, в первую очередь США, к марту-апрелю 1991 года стал утрачивать контроль над процессом постепенного ослабления СССР. Соединенные Штаты не были готовы к новой геополитической ситуации, когда Горбачев был выведен за скобки. Для того, чтобы получить доступ к геополитическим советским ре­сурсам, блокировать на длительный срок «русский фактор», им бы­ло мало контролировать независимые государства порознь, нужна была сквозная координирующая структура, довольно жесткая».

Известный своими крайними взглядами генерал А.И. Макашов высказывался еще более жестко: «Все, что делается в нашей стране, особенно в последние годы, все спланировано в США... Все развивалось по планам ЦРУ... Всем ясно, что СНГ соз­дан кучкой политических авантюристов в угоду и по прямому указанию дяди Сэма. Сегодня разбитый на суверенные террито­рии разоруженный СССР стал легкой добычей США».

Сходный взгляд на судьбу Советского Союза и роль Запада высказывал Г.А. Зюганов, писавший, что на Западе был разрабо­тан план «подрыва конституционного строя СССР как единой и великой державы». Он привел пять пунктов этой секретной про­граммы: «представить СССР как последнюю и самую хищную империю, которую необходимо разрушить; доказать, что Совет­ский Союз не был архитектором победы во Второй мировой вой­не, является аналогом фашистского строя; взвинтить гонку воо­ружений и окончательно деформировать советскую экономику; разжечь национализм, взорвать страну изнутри; с помощью аген­тов влияния захватить средства массовой информации и разру­шить коллективистские основы государства».

Последствия политики «нового политического мышления», целью которой было вхождение Советского Союза в «сообщество цивилизованных государств», оценивались отдельными авторами как трагические для Российской Федерации, которая находилась, по их утверждению, на грани расчленения все теми же «темными силами» Запада. Оценивая Россию как континентальный центр — «хартленд» Евразии, они предупреждали, что Россия остается очень притягательной территорией, так как обладает самыми бо­гатыми ресурсами в мире. Расчленение России несколькими крупными группировками капиталистических стран, по их мне­нию, обернется трагедией не только для России, но и для мирово­го сообщества. Курс на ускоренное, хищническое потребление ресурсов жизнеобеспечения быстро истощит российские природ­ные кладовые, и капиталистические страны вновь столкнутся с проблемой нехватки ресурсов и вынуждены будут начать борьбу между собой за остатки этих ресурсов.

Концептуальное оформление идея предумышленного разру­шения Российского государства получила в дискуссиях о «евразий­ском и атлантическом противостоянии», которые развернулись на страницах газеты «День» и ряда других периодических изданий, таких как «Наш современник», «Москва», «Молодая гвардия», «Ли­тературная Россия», «Русский вестник». Основная мысль, высказы­вавшаяся сторонниками концепции противостояния «евразийцев» и «атлантистов» А.Г. Дугиным, А.А. Прохановым, Ш.З. Султановым и другими, сводилась к тому, что все происходившее на постсовет­ском пространстве, было продолжением исторического противо­борства между силами, представляющими интересы «островных» государств — США и Великобритании, и «континентальных» госу­дарств — России, Китая, Европы.

Один из участников дискуссии, В.В. Штепа отмечал, что су­ществование Российского государства и затем Советского Союза сдерживало натиск «атлантистов». Однако развал СССР поставил Российскую Федерацию в весьма уязвимое положение под натис­ком «атлантистов». В.В. Штепа высказал предположение, что по­ложение России в изменившихся условиях будет ухудшаться по той причине, что США превращают Европу в «новые Соединен­ные Штаты», поэтому Евразия оказывается перед лицом истори­ческого вызова — сумеют ли евразийские государства сохранить свою национальную, духовную и политическую независимость, или предпочтут «исторически стерилизованное существование в общечеловеческой клетке "нового мирового порядка"».

Конец биполярного мира и сверхдержавности СССР воспри­нимался рядом политологов консервативной ориентации как со­бытие, которое имело негативные последствия для исторического места и предназначения России. Политолог Н.А. Нарочницкая от­мечала в 1992 году следующее: «Развал СССР и проведение поли­тики «превращения России в Запад» привели к тому, что Россия потеряла ощущение своего предназначения, своей роли в мире. Сформировавшись в течение веков как евразийская держава, она стала хранительницей равновесия между Востоком и Западом. С началом установления «нового мирового порядка» игнорируют­ся ее извечные геополитические и цивилизационные реальности, попираются исторические преемственные интересы». По мнению Н.А. Нарочницкой, все действия Запада были направлены на про­никновение в регионы, куда США и другие западные страны про­никнуть не могли, и установление своего влияния, чтобы превра­тить Россию в отсталые задворки, инструмент политики против различных противодействующих сил на Востоке: «"мировое ла­тинство" (США) ведет борьбу против "азиатского духа", а России более подходит нейтральная позиция».

В более поздней работе Н.А. Нарочницкая подтвердила свои взгляды на политику Запада в отношении России. Она от­мечала, что прием России в Совет Европы на Западе постарались обставить, как экзамен на «цивилизованность» перед неким IV «демократическим Интернационалом», наделенным ролью ар­битра в выборе духовно-исторического пути, а торжественная капитуляция тысячелетней русской цивилизации перед западно­либеральными ценностями была тщательно замаскирована под прощание с «тоталитаризмом». По мнению Н.А. Нарочницкой, вся история отношения Запада к России в лице Советского Сою­за в ХХ веке — «это маскарад, имитирующий борьбу с больше­визмом, и главной целью и смыслом политики Запада в ХХ веке было увековечить все содеянное в 1917 году с Россией, т.е. распя­тие ее духовно-исторической ипостаси и расчленение на произ­вольно выкроенные территории.

Советский Союз был пригово­рен именно за то, что после мая 1945 года он перестал быть в "нужной" мере антиРоссией».

Взвешенные и менее эмоциональные оценки судьбы СССР были сделаны во второй половине 1990-х годов. Авторитетный политолог С.В. Кортунов, посвятивший ряд работ вопросу на­циональной идентичности России после распада СССР, доста­точно подробно проанализировал причины происшедшего и оценил результаты окончания эпохи биполярного противостоя­ния. Отметив, что нельзя отрицать участие Запада, прежде всего США, в развале СССР, он выразил несогласие как с крайними оценками представителей левой оппозиции в России, так и с за­явлениями западных лидеров о том, что СССР распался исключи­тельно благодаря последовательной и твердой политике США и их союзников. По мнению С.В. Кортунова и многих других рос­сийских историков и политологов, те сложнейшие внутренние, поистине тектонические процессы, которые переживал СССР в 1980-е и Россия в 1990-е годы, были порождены в основном внутренними, а не внешними причинами. «Верх глупости и самона­деянности, — заявил политолог, — записывать все эти процессы себе в победу, как это делают американцы. Историческая же правда состоит в том, что советская коммунистическая система, накопив внутренние противоречия, распалась, взорвалась изнут­ри... распад советской системы, коммунистического режима (но не Большой России) — процесс, прежде всего внутренний, естест­венный и неизбежный, поскольку и система, и режим оказались основанными на шатком фундаменте».

Среди внутренних факторов, оказавших определенное влия­ние на судьбу Советского Союза и проводившихся реформ, по мнению ряда российских политологов, следует назвать роль эли­ты. Не только С.В. Кортунов считает, что историческая трансфор­мация страны от тоталитаризма к свободной и демократической модели развития, от административно-командной системы к ры­ночной экономике и правовому государству, от закрытого к от­крытому обществу могла быть проведена и без распада СССР, если бы не целый ряд грубейших стратегических просчетов, допущен­ных правящей элитой позднего Советского Союза. Согласно такой точке зрения, большую долю вины несет и национальная элита в целом, оказавшаяся в результате внутренней трансформации полностью деморализованной и расколотой, неспособной осущест­вить конструктивное обновление национальных ценностей и идеалов, создать жизнеспособную стратегию развития страны, вы­работать такие нейтрализаторы и иммунные идеологические механизмы, которые свели бы на нет негативные разрушительные последствия краха коммунистического режима. В этом — и только в этом — смысле, полагает С.В. Кортунов, можно и нужно говорить об общенациональном поражении страны.

В непосредственной связи с вопросом о причинах распада СССР стоял в дискуссиях и вопрос об итогах холодной войны. Большинство американского политико-академического сообщест­ва разделяет утверждение о том, что холодная война закончилась победой Запада благодаря усилиям США. Такую оценку резуль­татов биполярного противостояния признала и часть российских специалистов-международников. Однако существует и иная точ­ка зрения, сторонники которой рассматривают итоги этого исто­рического периода не только в категориях «победы» одной и «по­ражения» другой сверхдержавы.

В США и на Западе основными аргументами, доказывавши­ми поражение советской системы, назывались распад СССР, Орга­низации Варшавского договора, неудачи советской экономической модели и внешней политики СССР в третьем мире и т.д. Отмеча­лось, что последовательная наступательная политика Запада уско­рила процессы разложения советской системы и ее крах. С этим со­глашались многие российские либеральные внешнеполитические эксперты и политические деятели. К 1996 году факт поражения Советского Союза в холодной войне с Западом был признан и ча­стью представителей народно-патриотической оппозиции.

В документе «Россия на пороге XXI века», отражавшем взгляды представителей народно-патриотического блока, были обобщены оценки положения России в современном мире и представлены соображения относительно перспектив ее внешне­политической деятельности. В нем, в частности, отмечалось, что «холодная война завершилась полным поражением одной из сто­рон, в результате чего кардинально нарушилось существовавшее ранее мировое равновесие сил».

С.М. Рогов, выразивший взгляды значительной части либе­рально мыслящих ученых, также писал: «Не будет преувеличени­ем говорить о нынешней ситуации как о послевоенном урегули­ровании. Холодная война вполне сопоставима с такими крупны­ми историческими военно-политическими конфликтами, как на­полеоновские или Первая и Вторая мировые войны. Как известно, каждый раз после завершения противостояния начинался пере­дел мира. С этой точки зрения, нынешний этап принципиально не отличается от предыдущих, хотя речь не шла о битве на полях сражений. Думаю, надо честно признать, что холодная война за­кончилась победой Запада и поражением Советского Союза».

Однако отдельные российские политологи, историки, фило­софы, признавая неблагоприятный для России исход периода хо­лодной войны, обращали внимание на игнорирование факта доб­ровольности в действиях СССР внутри и вовне. Так, Э.Я. Баталов отмечал, что распространенное представление о победе США над СССР в холодной войне лишено достаточных оснований: «Не под давлением Запада развалился Советский Союз, хотя за океаном и в Европе имелись мощные силы, всячески этому способствовавшие. Не под напором НАТО рухнул Варшавский договор. Не Соеди­ненные Штаты и их друзья вынудили СССР спешно уйти из Вос­точной Европы на невыгодных для него условиях. Не Америка, Франция или Германия заставили наших лидеров совершить в пе­рестроечные и постперестроечные годы массу неуклюжих «па», обернувшихся в итоге против России. Да, Советский Союз потер­пел поражение. Но не в холодной войне с Западом, длившейся че­тыре с лишним десятилетия, а в соревновании между тоталитар­ным социализмом и современным капитализмом, начавшемся в октябре семнадцатого года и продолжавшемся на протяжении трех четвертей века. Многие мины замедленного действия, взо­рвавшие советскую экономическую и политическую систему, были заложены задолго до холодной войны. И не иностранными дивер­сантами, а нашими собственными политиками».

Несогласие с тезисом о поражении СССР в холодной войне высказывал и С.В. Кортунов. Он считает, что получили распро­странение несколько мифов о положении России и ее политике по­сле окончания холодной войны, которые не отражают истинного положения вещей и создают неверные представления об истории и будущем развитии России. К их числу политолог отнес следующие:

— Россия проиграла холодную войну — это миф заморского происхождения, разработанный с целью мобилизовать амери­канцев к руководящей роли в мире. Указанный миф деморализу­ет россиян, создает у них чувство уязвленного самолюбия, усугуб­ляет национальный комплекс неполноценности.

— Новая Россия — это та же «империя зла», которая поменяла свою вывеску. Россия проводит имперскую политику в ближнем зарубе­жье, она является такой же империей, как бывший СССР или дореволю­ционная Россия — этот миф выгоден и США, и НАТО, ищущей своего врага ради собственного сохранения.

— Империи безвозвратно ушли в прошлое — этот миф также вы­годен США, которые остаются величайшей и могущественной эко­номической и финансовой империей. Экономическими империями являются Япония и Германия. Россия как носительница евразийской цивилизации и многонациональной общности обречена быть импе­рией. В противном случае она исчезнет с лица земли, распадется на множество карликовых и лимитрофных государств со всеми выте­кающими из этого чудовищными последствиями для всего мира.

Дискуссионным оставался вопрос о том, когда закончилась холодная война и закончилась ли она вообще. Многие российские и американские историки и политологи называют концом кон­фронтационного периода 1989 год, когда было достигнуто согла­шение по Германии.

С.В. Кортунов полагает, что можно было бы назвать более раннюю дату — 1985 год, когда к власти пришло новое поколение руководства СССР во главе с М.С. Горбачевым. К этому моменту необходимость окончания конфронтации твердо сознавалась всем обществом. Политолог высказал мнение, что, несмотря на конец конфронтационности, в конце 1990-х годов было прежде­временно говорить об окончании холодной войны. Одним из са­мых сильных аргументов в пользу такого вывода С.В. Кортунов назвал сохранение доктрины «ядерного сдерживания» России, которая при администрации Клинтона оставалась неотъемлемой составной частью военно-политического мышления и планирования США. Он сослался на секретную директиву, подписанную президентом США Б. Клинтоном в ноябре 1997 года, ставшую, скорее всего, с ведома Белого дома достоянием гласности. В этом документе, определяющем общие цели и задачи, поставленные перед американскими стратегическими ядерными силами, сохра­няется возможность нанесения ядерного удара по российским во­енным и гражданским объектам. Вторым признаком того, что хо­лодная война не вполне закончена, он назвал начало геополити­ческого наступления США, предпринятого после того, как холод­ная война была объявлена достоянием прошлого.

С.В. Кортунов сделал вывод о том, что если Россия в конце 1980-х годов в самом деле закончила холодную войну с Западом (напомним еще раз: вывод войск из Восточной Европы, ликвида­ция ОВД, объединение Германии, односторонние сокращения тактического ядерного оружия, прекращение ряда военных про­грамм, «роспуск» СССР — все это было осуществлено доброволь­но, без всякого давления извне), то последний эту войну скорее продолжал. «И пока Россия упивалась новым мышлением, — при­знал С.В. Кортунов, — Запад сумел интерпретировать Парижскую хартию 1990 года, в которой содержится его обязательство вместе с Россией строить Большую Европу, как геополитическую капиту­ляцию, как отказ России от идеи исторической преемственности, и, следовательно, от исторических и послевоенных основ своей внешней политики, от традиционных сфер влияния».

О тенденции к игнорированию роли Советского Союза в окончании холодной войны и, соответственно, к принижению ро­ли России в постбиполярном мире писали отдельные американ­ские политологи уже в 1991 году. Ослабление позиций СССР в ми­ровой политике породило опасение, что руководство США отой­дет от взаимодействия с Советским Союзом. Г. Аллисон и Р. Блэквилл обратили внимание на то, что после победы коалици­онных сил стран НАТО во главе с Соединенными Штатами (в Ираке) многие начинали забывать или игнорировать тот факт, что без поддержки СССР такая акция вряд ли стала бы возможной.

По мнению политологов, это свидетельствовало об измене­ниях во взглядах американских политиков и ученых на итоги хо­лодной войны и роль Советского Союза в окончании конфрон­тационного периода. Стал замалчиваться тот факт, что позитив­ные изменения в международных отношениях, достижения За­пада были не только результатом деятельности западных стран, но и заслугой СССР и его руководства. Г. Аллисон и Р. Блэквилл объявили необоснованными заявления, согласно которым у Со­ветского Союза не было другого выхода, кроме сдачи своих по­зиций, в частности в Восточной Европе. Они заявили, что подпи­сание договоров по обычным вооружениям, по сокращению стратегических вооружений, развитие механизмов двусторонней инспекции по выполнению подписанных договоров, вывод войск из Афганистана, объединение Германии, поддержка акции про­тив Ирака, невмешательство в дела стран Африки, Латинской Америки и Юго-Восточной Азии, которые прежде находились в сфере коммунистического влияния, положительное решение во­проса эмиграции были инициированы и осуществлены СССР и лично М.С. Горбачевым.

Сторонники сохранения партнерских отношений с СССР и с Россией, в случае распада Советского Союза, который предугады­вался отдельными экспертами незадолго до этого события, счита­ли, что в партнерстве двух стран заложен успех преобразования Европы, развитие стабильного Ближнего Востока и АТР, дальней­ший прогресс в процессе разоружения и контроля над распро­странением оружия массового уничтожения. Подчеркивалось, что ставки США в отношениях с Советским Союзом были не менее значимыми в новых международных условиях, нежели ставки в годы холодной войны. Признавая факт снижения статуса СССР, многие американские ученые признавали, что СССР по-прежнему оставался великой мировой державой по таким параметрам, как территория, население, природные ресурсы, ядерное оружие, воо­руженные силы, интеллектуальный потенциал, культура.

Однако эта точка зрения не возобладала. После распада Со­ветского Союза произошла переоценка результатов советско­американских отношений в 1985 — 1991 гг., были внесены коррек­тивы в международную стратегию США. Прежде всего, был предложен иной взгляд на действия Советского Союза в годы пе­рестройки. Авторитетный специалист по международным отно­шениям Р. Хантер оценил политику СССР, как стратегическое от­ступление, выразившееся в отказе от всех позиций в Европе, достигнутых в результате победы в Великой Отечественной войне; разрушении всех своих внешних форпостов; помощи Западу в во­енной операции против своего бывшего союзника; добровольном роспуске Союза. Р. Хантер заявил, что «Советский Союз не только сдал все свои международные позиции, но и потерял свой внут­ренний потенциал.... Отступление Советского Союза — это не только тактическое или стратегическое действие, это структурное изменение, в результате которого СССР, а после распада и все бывшие советские республики утратили возможность играть за­метную роль в мировых делах в обозримом будущем».

Обращает на себя внимание сходство такой позиции с оцен­ками политики СССР в конце 1980-х — начале 1990-х годов, кото­рые давал Г. Киссинджер. К ней склонялась значительная часть представителей американского внешнеполитического сообщест­ва, как консерваторы, так и либералы. Среди американских уче­ных широкую известность получила работа Дж. Гэддиса, который никогда не был большим другом Советского Союза, однако счи­тал необходимым дать более исторически выдержанную оценку происшедшего. Существует ряд принципов, которые, по его мне­нию, необходимо соблюдать при оценке того или иного истори­ческого события, исторического периода, а именно: проявлять ве­ликодушие к бывшим врагам; не приобретать новых врагов; руководствоваться перспективным видением; привести в соответст­вие конечные цели и средства их достижения; не руководство­ваться эмоциями при принятии решения; не бояться признать ошибочность того или иного решения.

Статья Дж. Гэддиса была написана под воздействием собы­тий, связанных с расширением НАТО, которое он рассматривал как ошибочное. Он высказал ряд соображений, которые совпада­ют с мнением многих российских историков и политологов и сво­дятся к следующему.

Нежелание ведущих мировых держав включить после окон­чания Первой мировой войны Германию и Советскую Россию в международное сообщество, их изоляция, а в случае с Россией — интервенция, предопределили последующее развитие предпосы­лок для развязывания Второй мировой войны. История диктует: нельзя повторять прежние ошибки. Россия должна быть принята в международное сообщество, и ей должна быть оказана помощь в преодолении кризисной ситуации. Такая политика диктуется и тем фактом, что Советский Союз фактически не был военным оп­понентом, не проиграл войну на поле сражений. Его распад был добровольным и был предопределен внутриполитическим разви­тием. Результаты холодной войны не могут рассматриваться в ка­тегориях победителей и побежденных. Администрация Клинтона относится к России как к стране, проигравшей холодную войну. Более того, она стремится сохранить и расширить военный аль­янс, который является наследием холодной войны, и Россия остается за пределами НАТО. При этом предполагается, что Россия, как проигравшая страна, должна «проглотить» любую политику, которую предлагает страна-победитель — Соединенные Штаты. Избранная администрацией стратегия может привести к отчуждению России, которая остается крупнейшей военной державой и потенциально может возродиться как крупная региональная дер­жава. Нельзя исключать, что, несмотря на все существующие про­тиворечия, произойдет сближение России и Китая, возможной сверхдержавы ХХІ века. Такой альянс невыгоден США.

Дж. Гэддис справедливо, на наш взгляд, указывал на то, что, хотя «советская угроза» перестала существовать, в США продол­жал жить миф о новой угрозе из России, и это, по его мнению, не способствовало стабильности как в двусторонних, так и в между­народных отношениях. Он высказал мнение, что следует отка­заться от постоянного упоминания о возможности возникновения угрозы из России, поскольку она не является полноценным демо­кратическим и стабильным государством.

Аналогичное мнение высказывал и Дж. Кеннан, который без энтузиазма воспринял усиление тенденции к гегемонии со сторо­ны США, преувеличение роли США в холодной войне и умале­ние роли СССР, а затем и современной России в мировой исто­рии. Он отмечал, что Россия имеет не только богатую историю и культуру, но и располагает колоссальным природным и интел­лектуальным потенциалом для возрождения в качестве ведущей мировой державы, и от того, с кем она будет, по какому пути пой­дет ее внутриполитическое развитие, во многом будет зависеть мировое развитие.

По мере того, как разворачивалась американская глобальная стратегия и политика Российской Федерации приобретала более четкие очертания и независимость от США, становилось все более очевидно, что невозможно развивать отношения между двумя державами, оглядываясь на годы холодной войны, повторяя тези­сы о «победе» Запада и о «поражении» России. Как представляет­ся, подтвердилась правота точки зрения тех американских и рос­сийских политологов, которые не были склонны к эйфории по поводу победы Запада и к излишней драматизации «российской трагедии» в связи с крахом СССР. Нагнетание страстей вокруг теории заговора не способствовало мобилизации российского общества для продолжения реформ, для выгодного взаимодейст­вия с Западом в экономической области, для диалога с ним по проблемам мирового развития и выживания человечества.

Можно согласиться с С.В. Кортуновым и С.Е. Кургиняном, что катастрофы бывают трех типов. Во-первых, катастрофы ис­черпания, при которых потенциал цивилизованного сообщества выработан, и в связи с этим возникает цивилизационный фатум — смерть цивилизации; во-вторых, катастрофы сдвига, при которых механизмы влияния общества на элиту и механизмы выдвижения обществом своего управляющего меньшинства становятся неэф­фективными; в-третьих, катастрофы инверсии или инверсионные катастрофы, при которых происходит перерождение управляю­щих систем и их включение в новые шифры и коды при сохране­нии национальной идентичности. Катастрофа крушения СССР — это катастрофа сдвига и в какой-то степени — инверсии. Но никак не катастрофа исчерпания. А потому ее последствия — устрани­мы. Новая модель национального развития должна учесть весь опыт катастроф, сопровождавших российскую историю, и содер­жать эффективные механизмы их предотвращения в будущем.

<< | >>
Источник: Шаклеина Т.А.. Россия и США в новом мировом порядке. 2002

Еще по теме Оценки причин распада Советского Союза и итогов холодной войны:

  1. Реакция мирового сообщества на распад Советского Союза
  2. Высказывание, часто цитируемое политиками в годы «холодной войны» – «Советский союз – это «империя зла», принадлежит:
  3. 5.1 Можно ли было ожидать распада Союза
  4. 12.3. Конец холодной войны
  5. Пересмотр итогов Второй Мировой войны в современной мировой политике
  6. 5.7 Значение распада Союза для России: потери и выгоды
  7. Обострение национальных отношений в Молдавии в условиях распада Союза ССР
  8. ЭКОНОМИКА СОЮЗА СОВЕТСКИХ СОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ РЕСПУБЛИК
  9. Трансграничное радиовещание в годы Холодной войны
  10. РОССИЯ И США ПОСЛЕ ОКОНЧАНИЯ ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ
  11. США после «холодной войны»
  12. Окончание холодной войны в Европе
  13. Мондиализм в период «холодной войны».
  14. ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА РОССИИ ПОСЛЕ ОКОНЧАНИЯ ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ
  15. Глава 1. Внешнеполитическая стратегия США после холодной войны