Оценки причин распада Советского Союза и итогов холодной войны
О периоде, когда происходило постепенное ослабление Советского Союза и он прекратил свое существование в декабре 1991 года, написано далеко не все, хотя факт исчезновения с международной арены второй сверхдержавы весьма эмоционально оценивался во всем мире.
Реакция на это событие была неодинаковой на разных уровнях восприятия: личностном, национальном (государственном), международном. Для политиков и ученых это означало, прежде всего, необходимость пересмотра парадигм как общемирового развития, так и отдельных стран или групп государств, объединенных на основе норм и условий, выработанных в годы биполярного порядка.Особую значимость свершившееся событие имело для США и России: перед Соединенными Штатами открылась уникальная возможность реализации стратегии глобального лидерства, а перед Россией встала задача поиска и определения новой идентичности и формулирования новой международной стратегии в сложных условиях как внутри страны, так и за ее пределами. В ходе дебатов по этим проблемам обсуждались причины и последствия распада СССР для Российской Федерации. Эта тема заслуживает специального исследования и осмысления, мы приводим лишь некоторые материалы, необходимые для нашего анализа.
Среди российских политиков и ученых не было и нет единства мнений в вопросе о том, почему распался СССР. Одно из них — распад СССР был спровоцирован (ускорен) извне, а именно, из США — основного оппонента Советского Союза в послевоенном противостоянии (теория «мирового заговора»). Идея «внешнего фактора» временами принимала гипертрофированные формы, однако сугубо российским изобретением ее, наверное, назвать нельзя.
Отдельные американские политики и специалисты по СССР неоднократно заявляли об этом в годы холодной войны и после ее окончания. Стремление ослабить СССР и вывести его из большой международной игры не скрывала демократическая администрация во главе с Г.
Трумэном. Предложенная в 1947 году Дж. Кеннаном стратегия борьбы с коммунизмом и СССР не устраивала Трумэна, и ее автор вынужден был оставить госдепартамент из-за несогласия с разрабатывавшейся политикой администрации. Американский президент, не желавший ждать, когда советская система взорвется изнутри под давлением внутренних противоречий и тяжести соревнования с ведущими капиталистическими странами, начал проводить политику прямого давления и конфронтации, сопровождавшуюся гонкой вооружений, в которую включился и Советский Союз.В 1980-е годы, когда у власти находилась республиканская администрация Р. Рейгана идея «изматывания» СССР вновь была вынесена на первый план, хотя и в несколько иной трактовке. Признаваясь в своей «нелюбви» к коммунизму и решимости бороться с ним до конца, Р. Рейган в то же время заявлял о стремлении сделать все для того, чтобы Советский Союз стал демократическим государством и чтобы мир стал стабильнее. Он не прислушивался к тем, кто предостерегал его против прямой конфронтации с СССР и высказывал опасения относительно негативных последствий такой борьбы для США. Не будучи геополитиком, президент Рейган не задумывался о том, что произойдет в мире в результате американской политики. Как отмечал Г. Киссинджер, «Рейган понимал, что американский народ, промаршировавший всю свою историю под барабанный бой собственной исключительности, обретет искомое вдохновение в исторических идеалах, а не в геополитическом анализе». После распада Советского Союза республиканцы открыто заявили о том, что политика администрации Рейгана, направленная на экономическое изматывание Советского Союза, увенчалась успехом, т.е. была тем самым внешним фактором, сыгравшим роковую роль в крахе сверхдержавы, у которой слабыми местами, по их определению, были идеология и экономика.
В первые годы после распада СССР в заявлениях и публикациях отдельных представителей консервативной оппозиции главным тезисом было утверждение о существовании тайного заговора США и Запада, нацеленного на развал второй мировой сверхдержавы, а впоследствии и России, как крупнейшей и влиятельнейшей державы Евразийского континента, на вывод ее из сферы активной международной политики.
Некоторые оппозиционные лидеры заявляли, что им известны секретные документы ЦРУ и Пентагона о плане уничтожения СССР и России как великой державы и превращения ее в сырьевой придаток, устранения ее с политической арены как самостоятельного и сильного государства.Создание Содружества Независимых Государств также воспринималось представителями консервативной оппозиции достаточно пессимистически. Так, политолог Ш.З. Султанов расценил создание СНГ как выполнение секретного плана США: «Атлантический истеблишмент, в первую очередь США, к марту-апрелю 1991 года стал утрачивать контроль над процессом постепенного ослабления СССР. Соединенные Штаты не были готовы к новой геополитической ситуации, когда Горбачев был выведен за скобки. Для того, чтобы получить доступ к геополитическим советским ресурсам, блокировать на длительный срок «русский фактор», им было мало контролировать независимые государства порознь, нужна была сквозная координирующая структура, довольно жесткая».
Известный своими крайними взглядами генерал А.И. Макашов высказывался еще более жестко: «Все, что делается в нашей стране, особенно в последние годы, все спланировано в США... Все развивалось по планам ЦРУ... Всем ясно, что СНГ создан кучкой политических авантюристов в угоду и по прямому указанию дяди Сэма. Сегодня разбитый на суверенные территории разоруженный СССР стал легкой добычей США».
Сходный взгляд на судьбу Советского Союза и роль Запада высказывал Г.А. Зюганов, писавший, что на Западе был разработан план «подрыва конституционного строя СССР как единой и великой державы». Он привел пять пунктов этой секретной программы: «представить СССР как последнюю и самую хищную империю, которую необходимо разрушить; доказать, что Советский Союз не был архитектором победы во Второй мировой войне, является аналогом фашистского строя; взвинтить гонку вооружений и окончательно деформировать советскую экономику; разжечь национализм, взорвать страну изнутри; с помощью агентов влияния захватить средства массовой информации и разрушить коллективистские основы государства».
Последствия политики «нового политического мышления», целью которой было вхождение Советского Союза в «сообщество цивилизованных государств», оценивались отдельными авторами как трагические для Российской Федерации, которая находилась, по их утверждению, на грани расчленения все теми же «темными силами» Запада. Оценивая Россию как континентальный центр — «хартленд» Евразии, они предупреждали, что Россия остается очень притягательной территорией, так как обладает самыми богатыми ресурсами в мире. Расчленение России несколькими крупными группировками капиталистических стран, по их мнению, обернется трагедией не только для России, но и для мирового сообщества. Курс на ускоренное, хищническое потребление ресурсов жизнеобеспечения быстро истощит российские природные кладовые, и капиталистические страны вновь столкнутся с проблемой нехватки ресурсов и вынуждены будут начать борьбу между собой за остатки этих ресурсов.
Концептуальное оформление идея предумышленного разрушения Российского государства получила в дискуссиях о «евразийском и атлантическом противостоянии», которые развернулись на страницах газеты «День» и ряда других периодических изданий, таких как «Наш современник», «Москва», «Молодая гвардия», «Литературная Россия», «Русский вестник». Основная мысль, высказывавшаяся сторонниками концепции противостояния «евразийцев» и «атлантистов» А.Г. Дугиным, А.А. Прохановым, Ш.З. Султановым и другими, сводилась к тому, что все происходившее на постсоветском пространстве, было продолжением исторического противоборства между силами, представляющими интересы «островных» государств — США и Великобритании, и «континентальных» государств — России, Китая, Европы.
Один из участников дискуссии, В.В. Штепа отмечал, что существование Российского государства и затем Советского Союза сдерживало натиск «атлантистов». Однако развал СССР поставил Российскую Федерацию в весьма уязвимое положение под натиском «атлантистов». В.В. Штепа высказал предположение, что положение России в изменившихся условиях будет ухудшаться по той причине, что США превращают Европу в «новые Соединенные Штаты», поэтому Евразия оказывается перед лицом исторического вызова — сумеют ли евразийские государства сохранить свою национальную, духовную и политическую независимость, или предпочтут «исторически стерилизованное существование в общечеловеческой клетке "нового мирового порядка"».
Конец биполярного мира и сверхдержавности СССР воспринимался рядом политологов консервативной ориентации как событие, которое имело негативные последствия для исторического места и предназначения России. Политолог Н.А. Нарочницкая отмечала в 1992 году следующее: «Развал СССР и проведение политики «превращения России в Запад» привели к тому, что Россия потеряла ощущение своего предназначения, своей роли в мире. Сформировавшись в течение веков как евразийская держава, она стала хранительницей равновесия между Востоком и Западом. С началом установления «нового мирового порядка» игнорируются ее извечные геополитические и цивилизационные реальности, попираются исторические преемственные интересы». По мнению Н.А. Нарочницкой, все действия Запада были направлены на проникновение в регионы, куда США и другие западные страны проникнуть не могли, и установление своего влияния, чтобы превратить Россию в отсталые задворки, инструмент политики против различных противодействующих сил на Востоке: «"мировое латинство" (США) ведет борьбу против "азиатского духа", а России более подходит нейтральная позиция».
В более поздней работе Н.А. Нарочницкая подтвердила свои взгляды на политику Запада в отношении России. Она отмечала, что прием России в Совет Европы на Западе постарались обставить, как экзамен на «цивилизованность» перед неким IV «демократическим Интернационалом», наделенным ролью арбитра в выборе духовно-исторического пути, а торжественная капитуляция тысячелетней русской цивилизации перед западнолиберальными ценностями была тщательно замаскирована под прощание с «тоталитаризмом». По мнению Н.А. Нарочницкой, вся история отношения Запада к России в лице Советского Союза в ХХ веке — «это маскарад, имитирующий борьбу с большевизмом, и главной целью и смыслом политики Запада в ХХ веке было увековечить все содеянное в 1917 году с Россией, т.е. распятие ее духовно-исторической ипостаси и расчленение на произвольно выкроенные территории.
Советский Союз был приговорен именно за то, что после мая 1945 года он перестал быть в "нужной" мере антиРоссией».Взвешенные и менее эмоциональные оценки судьбы СССР были сделаны во второй половине 1990-х годов. Авторитетный политолог С.В. Кортунов, посвятивший ряд работ вопросу национальной идентичности России после распада СССР, достаточно подробно проанализировал причины происшедшего и оценил результаты окончания эпохи биполярного противостояния. Отметив, что нельзя отрицать участие Запада, прежде всего США, в развале СССР, он выразил несогласие как с крайними оценками представителей левой оппозиции в России, так и с заявлениями западных лидеров о том, что СССР распался исключительно благодаря последовательной и твердой политике США и их союзников. По мнению С.В. Кортунова и многих других российских историков и политологов, те сложнейшие внутренние, поистине тектонические процессы, которые переживал СССР в 1980-е и Россия в 1990-е годы, были порождены в основном внутренними, а не внешними причинами. «Верх глупости и самонадеянности, — заявил политолог, — записывать все эти процессы себе в победу, как это делают американцы. Историческая же правда состоит в том, что советская коммунистическая система, накопив внутренние противоречия, распалась, взорвалась изнутри... распад советской системы, коммунистического режима (но не Большой России) — процесс, прежде всего внутренний, естественный и неизбежный, поскольку и система, и режим оказались основанными на шатком фундаменте».
Среди внутренних факторов, оказавших определенное влияние на судьбу Советского Союза и проводившихся реформ, по мнению ряда российских политологов, следует назвать роль элиты. Не только С.В. Кортунов считает, что историческая трансформация страны от тоталитаризма к свободной и демократической модели развития, от административно-командной системы к рыночной экономике и правовому государству, от закрытого к открытому обществу могла быть проведена и без распада СССР, если бы не целый ряд грубейших стратегических просчетов, допущенных правящей элитой позднего Советского Союза. Согласно такой точке зрения, большую долю вины несет и национальная элита в целом, оказавшаяся в результате внутренней трансформации полностью деморализованной и расколотой, неспособной осуществить конструктивное обновление национальных ценностей и идеалов, создать жизнеспособную стратегию развития страны, выработать такие нейтрализаторы и иммунные идеологические механизмы, которые свели бы на нет негативные разрушительные последствия краха коммунистического режима. В этом — и только в этом — смысле, полагает С.В. Кортунов, можно и нужно говорить об общенациональном поражении страны.
В непосредственной связи с вопросом о причинах распада СССР стоял в дискуссиях и вопрос об итогах холодной войны. Большинство американского политико-академического сообщества разделяет утверждение о том, что холодная война закончилась победой Запада благодаря усилиям США. Такую оценку результатов биполярного противостояния признала и часть российских специалистов-международников. Однако существует и иная точка зрения, сторонники которой рассматривают итоги этого исторического периода не только в категориях «победы» одной и «поражения» другой сверхдержавы.
В США и на Западе основными аргументами, доказывавшими поражение советской системы, назывались распад СССР, Организации Варшавского договора, неудачи советской экономической модели и внешней политики СССР в третьем мире и т.д. Отмечалось, что последовательная наступательная политика Запада ускорила процессы разложения советской системы и ее крах. С этим соглашались многие российские либеральные внешнеполитические эксперты и политические деятели. К 1996 году факт поражения Советского Союза в холодной войне с Западом был признан и частью представителей народно-патриотической оппозиции.
В документе «Россия на пороге XXI века», отражавшем взгляды представителей народно-патриотического блока, были обобщены оценки положения России в современном мире и представлены соображения относительно перспектив ее внешнеполитической деятельности. В нем, в частности, отмечалось, что «холодная война завершилась полным поражением одной из сторон, в результате чего кардинально нарушилось существовавшее ранее мировое равновесие сил».
С.М. Рогов, выразивший взгляды значительной части либерально мыслящих ученых, также писал: «Не будет преувеличением говорить о нынешней ситуации как о послевоенном урегулировании. Холодная война вполне сопоставима с такими крупными историческими военно-политическими конфликтами, как наполеоновские или Первая и Вторая мировые войны. Как известно, каждый раз после завершения противостояния начинался передел мира. С этой точки зрения, нынешний этап принципиально не отличается от предыдущих, хотя речь не шла о битве на полях сражений. Думаю, надо честно признать, что холодная война закончилась победой Запада и поражением Советского Союза».
Однако отдельные российские политологи, историки, философы, признавая неблагоприятный для России исход периода холодной войны, обращали внимание на игнорирование факта добровольности в действиях СССР внутри и вовне. Так, Э.Я. Баталов отмечал, что распространенное представление о победе США над СССР в холодной войне лишено достаточных оснований: «Не под давлением Запада развалился Советский Союз, хотя за океаном и в Европе имелись мощные силы, всячески этому способствовавшие. Не под напором НАТО рухнул Варшавский договор. Не Соединенные Штаты и их друзья вынудили СССР спешно уйти из Восточной Европы на невыгодных для него условиях. Не Америка, Франция или Германия заставили наших лидеров совершить в перестроечные и постперестроечные годы массу неуклюжих «па», обернувшихся в итоге против России. Да, Советский Союз потерпел поражение. Но не в холодной войне с Западом, длившейся четыре с лишним десятилетия, а в соревновании между тоталитарным социализмом и современным капитализмом, начавшемся в октябре семнадцатого года и продолжавшемся на протяжении трех четвертей века. Многие мины замедленного действия, взорвавшие советскую экономическую и политическую систему, были заложены задолго до холодной войны. И не иностранными диверсантами, а нашими собственными политиками».
Несогласие с тезисом о поражении СССР в холодной войне высказывал и С.В. Кортунов. Он считает, что получили распространение несколько мифов о положении России и ее политике после окончания холодной войны, которые не отражают истинного положения вещей и создают неверные представления об истории и будущем развитии России. К их числу политолог отнес следующие:
— Россия проиграла холодную войну — это миф заморского происхождения, разработанный с целью мобилизовать американцев к руководящей роли в мире. Указанный миф деморализует россиян, создает у них чувство уязвленного самолюбия, усугубляет национальный комплекс неполноценности.
— Новая Россия — это та же «империя зла», которая поменяла свою вывеску. Россия проводит имперскую политику в ближнем зарубежье, она является такой же империей, как бывший СССР или дореволюционная Россия — этот миф выгоден и США, и НАТО, ищущей своего врага ради собственного сохранения.
— Империи безвозвратно ушли в прошлое — этот миф также выгоден США, которые остаются величайшей и могущественной экономической и финансовой империей. Экономическими империями являются Япония и Германия. Россия как носительница евразийской цивилизации и многонациональной общности обречена быть империей. В противном случае она исчезнет с лица земли, распадется на множество карликовых и лимитрофных государств со всеми вытекающими из этого чудовищными последствиями для всего мира.
Дискуссионным оставался вопрос о том, когда закончилась холодная война и закончилась ли она вообще. Многие российские и американские историки и политологи называют концом конфронтационного периода 1989 год, когда было достигнуто соглашение по Германии.
С.В. Кортунов полагает, что можно было бы назвать более раннюю дату — 1985 год, когда к власти пришло новое поколение руководства СССР во главе с М.С. Горбачевым. К этому моменту необходимость окончания конфронтации твердо сознавалась всем обществом. Политолог высказал мнение, что, несмотря на конец конфронтационности, в конце 1990-х годов было преждевременно говорить об окончании холодной войны. Одним из самых сильных аргументов в пользу такого вывода С.В. Кортунов назвал сохранение доктрины «ядерного сдерживания» России, которая при администрации Клинтона оставалась неотъемлемой составной частью военно-политического мышления и планирования США. Он сослался на секретную директиву, подписанную президентом США Б. Клинтоном в ноябре 1997 года, ставшую, скорее всего, с ведома Белого дома достоянием гласности. В этом документе, определяющем общие цели и задачи, поставленные перед американскими стратегическими ядерными силами, сохраняется возможность нанесения ядерного удара по российским военным и гражданским объектам. Вторым признаком того, что холодная война не вполне закончена, он назвал начало геополитического наступления США, предпринятого после того, как холодная война была объявлена достоянием прошлого.
С.В. Кортунов сделал вывод о том, что если Россия в конце 1980-х годов в самом деле закончила холодную войну с Западом (напомним еще раз: вывод войск из Восточной Европы, ликвидация ОВД, объединение Германии, односторонние сокращения тактического ядерного оружия, прекращение ряда военных программ, «роспуск» СССР — все это было осуществлено добровольно, без всякого давления извне), то последний эту войну скорее продолжал. «И пока Россия упивалась новым мышлением, — признал С.В. Кортунов, — Запад сумел интерпретировать Парижскую хартию 1990 года, в которой содержится его обязательство вместе с Россией строить Большую Европу, как геополитическую капитуляцию, как отказ России от идеи исторической преемственности, и, следовательно, от исторических и послевоенных основ своей внешней политики, от традиционных сфер влияния».
О тенденции к игнорированию роли Советского Союза в окончании холодной войны и, соответственно, к принижению роли России в постбиполярном мире писали отдельные американские политологи уже в 1991 году. Ослабление позиций СССР в мировой политике породило опасение, что руководство США отойдет от взаимодействия с Советским Союзом. Г. Аллисон и Р. Блэквилл обратили внимание на то, что после победы коалиционных сил стран НАТО во главе с Соединенными Штатами (в Ираке) многие начинали забывать или игнорировать тот факт, что без поддержки СССР такая акция вряд ли стала бы возможной.
По мнению политологов, это свидетельствовало об изменениях во взглядах американских политиков и ученых на итоги холодной войны и роль Советского Союза в окончании конфронтационного периода. Стал замалчиваться тот факт, что позитивные изменения в международных отношениях, достижения Запада были не только результатом деятельности западных стран, но и заслугой СССР и его руководства. Г. Аллисон и Р. Блэквилл объявили необоснованными заявления, согласно которым у Советского Союза не было другого выхода, кроме сдачи своих позиций, в частности в Восточной Европе. Они заявили, что подписание договоров по обычным вооружениям, по сокращению стратегических вооружений, развитие механизмов двусторонней инспекции по выполнению подписанных договоров, вывод войск из Афганистана, объединение Германии, поддержка акции против Ирака, невмешательство в дела стран Африки, Латинской Америки и Юго-Восточной Азии, которые прежде находились в сфере коммунистического влияния, положительное решение вопроса эмиграции были инициированы и осуществлены СССР и лично М.С. Горбачевым.
Сторонники сохранения партнерских отношений с СССР и с Россией, в случае распада Советского Союза, который предугадывался отдельными экспертами незадолго до этого события, считали, что в партнерстве двух стран заложен успех преобразования Европы, развитие стабильного Ближнего Востока и АТР, дальнейший прогресс в процессе разоружения и контроля над распространением оружия массового уничтожения. Подчеркивалось, что ставки США в отношениях с Советским Союзом были не менее значимыми в новых международных условиях, нежели ставки в годы холодной войны. Признавая факт снижения статуса СССР, многие американские ученые признавали, что СССР по-прежнему оставался великой мировой державой по таким параметрам, как территория, население, природные ресурсы, ядерное оружие, вооруженные силы, интеллектуальный потенциал, культура.
Однако эта точка зрения не возобладала. После распада Советского Союза произошла переоценка результатов советскоамериканских отношений в 1985 — 1991 гг., были внесены коррективы в международную стратегию США. Прежде всего, был предложен иной взгляд на действия Советского Союза в годы перестройки. Авторитетный специалист по международным отношениям Р. Хантер оценил политику СССР, как стратегическое отступление, выразившееся в отказе от всех позиций в Европе, достигнутых в результате победы в Великой Отечественной войне; разрушении всех своих внешних форпостов; помощи Западу в военной операции против своего бывшего союзника; добровольном роспуске Союза. Р. Хантер заявил, что «Советский Союз не только сдал все свои международные позиции, но и потерял свой внутренний потенциал.... Отступление Советского Союза — это не только тактическое или стратегическое действие, это структурное изменение, в результате которого СССР, а после распада и все бывшие советские республики утратили возможность играть заметную роль в мировых делах в обозримом будущем».
Обращает на себя внимание сходство такой позиции с оценками политики СССР в конце 1980-х — начале 1990-х годов, которые давал Г. Киссинджер. К ней склонялась значительная часть представителей американского внешнеполитического сообщества, как консерваторы, так и либералы. Среди американских ученых широкую известность получила работа Дж. Гэддиса, который никогда не был большим другом Советского Союза, однако считал необходимым дать более исторически выдержанную оценку происшедшего. Существует ряд принципов, которые, по его мнению, необходимо соблюдать при оценке того или иного исторического события, исторического периода, а именно: проявлять великодушие к бывшим врагам; не приобретать новых врагов; руководствоваться перспективным видением; привести в соответствие конечные цели и средства их достижения; не руководствоваться эмоциями при принятии решения; не бояться признать ошибочность того или иного решения.
Статья Дж. Гэддиса была написана под воздействием событий, связанных с расширением НАТО, которое он рассматривал как ошибочное. Он высказал ряд соображений, которые совпадают с мнением многих российских историков и политологов и сводятся к следующему.
Нежелание ведущих мировых держав включить после окончания Первой мировой войны Германию и Советскую Россию в международное сообщество, их изоляция, а в случае с Россией — интервенция, предопределили последующее развитие предпосылок для развязывания Второй мировой войны. История диктует: нельзя повторять прежние ошибки. Россия должна быть принята в международное сообщество, и ей должна быть оказана помощь в преодолении кризисной ситуации. Такая политика диктуется и тем фактом, что Советский Союз фактически не был военным оппонентом, не проиграл войну на поле сражений. Его распад был добровольным и был предопределен внутриполитическим развитием. Результаты холодной войны не могут рассматриваться в категориях победителей и побежденных. Администрация Клинтона относится к России как к стране, проигравшей холодную войну. Более того, она стремится сохранить и расширить военный альянс, который является наследием холодной войны, и Россия остается за пределами НАТО. При этом предполагается, что Россия, как проигравшая страна, должна «проглотить» любую политику, которую предлагает страна-победитель — Соединенные Штаты. Избранная администрацией стратегия может привести к отчуждению России, которая остается крупнейшей военной державой и потенциально может возродиться как крупная региональная держава. Нельзя исключать, что, несмотря на все существующие противоречия, произойдет сближение России и Китая, возможной сверхдержавы ХХІ века. Такой альянс невыгоден США.
Дж. Гэддис справедливо, на наш взгляд, указывал на то, что, хотя «советская угроза» перестала существовать, в США продолжал жить миф о новой угрозе из России, и это, по его мнению, не способствовало стабильности как в двусторонних, так и в международных отношениях. Он высказал мнение, что следует отказаться от постоянного упоминания о возможности возникновения угрозы из России, поскольку она не является полноценным демократическим и стабильным государством.
Аналогичное мнение высказывал и Дж. Кеннан, который без энтузиазма воспринял усиление тенденции к гегемонии со стороны США, преувеличение роли США в холодной войне и умаление роли СССР, а затем и современной России в мировой истории. Он отмечал, что Россия имеет не только богатую историю и культуру, но и располагает колоссальным природным и интеллектуальным потенциалом для возрождения в качестве ведущей мировой державы, и от того, с кем она будет, по какому пути пойдет ее внутриполитическое развитие, во многом будет зависеть мировое развитие.
По мере того, как разворачивалась американская глобальная стратегия и политика Российской Федерации приобретала более четкие очертания и независимость от США, становилось все более очевидно, что невозможно развивать отношения между двумя державами, оглядываясь на годы холодной войны, повторяя тезисы о «победе» Запада и о «поражении» России. Как представляется, подтвердилась правота точки зрения тех американских и российских политологов, которые не были склонны к эйфории по поводу победы Запада и к излишней драматизации «российской трагедии» в связи с крахом СССР. Нагнетание страстей вокруг теории заговора не способствовало мобилизации российского общества для продолжения реформ, для выгодного взаимодействия с Западом в экономической области, для диалога с ним по проблемам мирового развития и выживания человечества.
Можно согласиться с С.В. Кортуновым и С.Е. Кургиняном, что катастрофы бывают трех типов. Во-первых, катастрофы исчерпания, при которых потенциал цивилизованного сообщества выработан, и в связи с этим возникает цивилизационный фатум — смерть цивилизации; во-вторых, катастрофы сдвига, при которых механизмы влияния общества на элиту и механизмы выдвижения обществом своего управляющего меньшинства становятся неэффективными; в-третьих, катастрофы инверсии или инверсионные катастрофы, при которых происходит перерождение управляющих систем и их включение в новые шифры и коды при сохранении национальной идентичности. Катастрофа крушения СССР — это катастрофа сдвига и в какой-то степени — инверсии. Но никак не катастрофа исчерпания. А потому ее последствия — устранимы. Новая модель национального развития должна учесть весь опыт катастроф, сопровождавших российскую историю, и содержать эффективные механизмы их предотвращения в будущем.
Еще по теме Оценки причин распада Советского Союза и итогов холодной войны:
- Реакция мирового сообщества на распад Советского Союза
- Высказывание, часто цитируемое политиками в годы «холодной войны» – «Советский союз – это «империя зла», принадлежит:
- 5.1 Можно ли было ожидать распада Союза
- 12.3. Конец холодной войны
- Пересмотр итогов Второй Мировой войны в современной мировой политике
- 5.7 Значение распада Союза для России: потери и выгоды
- Обострение национальных отношений в Молдавии в условиях распада Союза ССР
- ЭКОНОМИКА СОЮЗА СОВЕТСКИХ СОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ РЕСПУБЛИК
- Трансграничное радиовещание в годы Холодной войны
- РОССИЯ И США ПОСЛЕ ОКОНЧАНИЯ ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ
- США после «холодной войны»
- Окончание холодной войны в Европе
- Мондиализм в период «холодной войны».
- ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА РОССИИ ПОСЛЕ ОКОНЧАНИЯ ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ
- Глава 1. Внешнеполитическая стратегия США после холодной войны