<<
>>

Политэкономия международных отношений

Это междисциплинарное направление исследований международных отношений, использующее методологию различных общественно-научных дисциплин, ключевыми из которых являются политология и экономическая наука.
Междисциплинарность политэкономии международных отношений как научного направления предопределяет двойную природу ее предмета, к которому, с одной стороны, относится влияние политических факторов на международные экономические отношения, а с другой — влияние экономических факторов на мировые политические процессы и систему международных отношений.
Политэкономия международных отношений является одним из наиболее «молодых» теоретических направлений в науке о международных отношениях.
Принято считать, что ее методологические основы были заложены еще в 1970-х. Однако как отдельная научная дисциплина политическая экономия международных отношений стала формироваться лишь с конца 1980-х годов, когда появились первые комплексные работы по данному направлению. К таким работам следует прежде всего отнести монографию Роберта Гилпина «Политическая экономия международных отношений» (1987 г.) и коллективную монографию под редакцией Джеффри Фридена и Дэвида Лейка (1987 г.).
За последние двадцать лет политэкономия международных отношений значительно обогатилась как теоретическим, так и эмпирическим материалом. Методологической основой направления стали работы таких исследователей, как Р. Гилпин, Т. Оутли, Т. Кон, Дж. Равенхилл, Р. Миллер, Дж. Фриден и Д. Лейк, Т. Леирсон и Д. Скидмор, Дж. Грико и Дж. Айккенберри и др. На сегодняшний день это целостный и сбалансированный аналитический инструментарий, характеризующийся относительно строгим методологическим ядром.
В течение 1970—1980-х годов экономические модели, нашедшие свое применение в теоретическом обосновании внутриполитических процессов, были постепенно распространены и в сферу анализа МО.
Это стало первой предпосылкой для появления нового направления в международных исследованиях — политической экономии международных отношений.
Второй предпосылкой стала эволюция методологии самой экономической науки применительно к международным отношениям. Последние никогда не были отдельным направлением теоретического моделирования для экономистов. Многие годы их интерес был преимущественно ограничен проблемой согласования конкретных направлений макроэкономической политики государств. После Второй мировой войны и вплоть до 1970-х годов это были вопросы торговых отношений и платежного баланса. С 1970-х годов на первый план вышли вопросы согласования денежно-кредитной и валютной политики. С конца 1990-х годов актуальными стали вопросы степени открытости национальных экономик и регулирования международных потоков капитала (наряду с необходимостью реформирования международной валютно-финансовой системы).
Если традиционные теоретические подходы к исследованиям международных отношений уделяют основное внимание вопросам распределения влияния между странами и поддержания баланса сил в международной системе, то для представителей политэкономии наиболее актуальным является вопрос эффективности взаимодействия на международной арене. Последнее отчасти может быть объяснено тем, что одним из основных инструментов анализа здесь является теория игр, а отчасти — предпосылкой об изначально анархичной природе международных отношений. Основным результатом использования теории игр стало понимание необходимости координации действий на международной арене. Использование же предпосылки об анархии рационализировало стратегию сотрудничества: координация действий позволяет участникам международных отношений снизить издержки анархического взаимодействия.
Приоритетность вопроса эффективности при теоретическом обосновании международных отношений выводит на первый план их экономическую составляющую. Более того, экономика часто рассматривается представителями направления как системообразующий фактор, без признания реальности которого ни одна попытка объяснить современные процессы взаимодействия в международной системе не будет полноценной.
Например, международный конфликт здесь может быть рассмотрен как продукт следования своим экономическим интересам (оппортунистического поведения), формируемого внутренними предпосылками, которые заставляют правительства использовать агрессивную внешнюю политику, чтобы соответствовать широкому спектру внутренних экономических интересов.
Следует также отметить еще одну методологическую особенность политэкономии, а именно ее многоуровневый подход к исследованию международных отношений. С одной стороны, как и традиционные политологические концепции международных отношений, политэкономическая литература характеризуется доминированием наднационального измерения проблематики. Основной акцент здесь делается на суверенных государствах и на последствиях их политики для других участников международных отношений (а также на том, как меняются позиции государств в ответ на изменения внешних условий). Эффективным при этом признается проведение национальными правительствами политики, которая способствует внутренней стабильности и экономическому росту и одновременно не создает негативных внешних эффектов. А важным условием минимизации внешних последствий внутренней политики считается ее координация между странами.
Методология политической экономии международных отношений может быть сведена к определенному набору базовых предпосылок, которые в своей совокупности формируют методологическое ядро данного направления.
Во-первых, субъектом или участником международных отношений с точки зрения политэкономии может быть признан любой индивид, последствия решений (деятельности) которого не ограничены одним государством. В то же время в работах по международным отношениям принимаемые людьми решения принято обобщать, рассматривая коллективные результаты человеческой деятельности. В итоге в роли субъектов международных отношений обычно выступают группы индивидов, которые абстрагируются до уровня суверенных государств (в лице национальных правительств или межгосударственных организаций) или негосударственных структур (транснациональных корпораций, неправительственных организаций, террористических групп и т.д.).
Во-вторых, международные отношения имеют рациональную природу.
Как процесс взаимодействия субъектов, действия которых являются результатом человеческих решений, они характеризуются принципом субъективной рациональности: действия участников направлены на получение результатов, которые максимально соответствуют их предпочтениям (или интересам).
В-третьих, поскольку все субъекты международных отношений уникальны по своим характеристикам (потребностям; материальным и нематериальным ресурсам, которыми они располагают; геополитическому и геоэконо- мическому положению и т.д.), то отличие последних формирует различные предпочтения (или интересы) на международной арене. Отличия интересов участников международных отношений ведет к возникновению конфликта интересов при их взаимодействии.
В-четвертых, поскольку международные отношения — одна из сфер человеческой деятельности, то, как и в других сферах деятельности людей, принцип рационального принятия решений требует от субъектов международных отношений согласования интересов путем урегулирования взаимных прав и свободы действий в отношении объекта конфликта. Такое согласование позволяет взаимодействующим сторонам снизить издержки взаимодействия (и тем самым остроту существующих разногласий) и перейти на более эффективный уровень взаимодействия. Сами же международные соглашения являются правилами, ограничивающими поведение субъектов международных отношений. Эти правила формируют в конечном итоге систему международных институтов.
В-пятых, эффективность любого международного института (как и системы международных отношений в целом) определяется через степень его соответствия предпочтениям (интересам) субъектов, действия которых он регламентирует. Предпочтения в отношении тех или иных институтов зависят от соотношения выгод и издержек, которые получает и несет каждый из субъектов при функционировании этих институтов, а также от издержек по их реформированию. Выгоды и издержки от действующих международных институтов могут распределяться между участниками международных отношений неравномерно.
В результате между ними может возникнуть новый конфликт интересов — по поводу содержания тех или иных институтов.
В-шестых, наличие конфликта интересов ведет к тому, что в процессе формирования системы международных отношений доминирует не вопрос эффективности, а вопрос распределительной природы международных институтов. Учреждение любого международного института a priori преследует цель перераспределения каких-то благ (материальных или нематериальных) между взаимодействующими субъектами в более выгодную (предпочтительную) для них сторону. Другими словами, международные институты выступают инструментом перераспределительной политики в международных отношениях — т.е. инструментом выбора вариантов распределения какого-либо общего блага или благ между взаимодействующими субъектами международных отношений.
В-седьмых, вид институциональной системы международных отношений зависит от политического веса взаимодействующих субъектов. Другими словами, вопрос эффективности институтов во многом определяется интересами политически доминирующих в международных отношениях субъектов, т.е. тех субъектов, интересы (предпочтения) которых являются определяющими при действующей международной институциональной системе. Если даже функционирование определенных международных институтов подрывает благосостояние каких-то участников международных отношений, но при этом ведет к перераспределению благ в пользу тех или иных доминирующих в этих отношениях субъектов, то эти институты будут сохраняться и поддерживаться. Из- за высоких трансакционных издержек проигрывающие от функционирующих институтов участники международных отношений могут оказаться неспособными инициировать процесс их реформирования, в ходе которого они должны будут получить согласие на изменение существующих институтов заинтересованных в их сохранении субъектов (например, путем дополнительного перераспределения ресурсов). Кроме того, в такой ситуации вполне вероятно, что проигрывающие субъекты могут «подстроить» свои интересы к интересам политически доминирующих субъектов.
Такая перестройка системы ценностей может привести в дальнейшем к изменению баланса сил в международных отношениях и к модификации институциональной системы, правда, в несколько ином направлении, отличающемся от первоначальных предпочтений бывших «аутсайдеров».
Усложнение быстро меняющегося мира, глобализация, развитие информационных технологий, распространение демократии и другие новые процессы и явления способствовали утверждению плюрализма в теории международных отношений. Плюрализм в этом смысле означает усиление внимания к проблемам идентичности, социальным и культурным аспектам взаимодействия государств и других участников международных отношений, в частности НПО, различных социальных и местных движений, гражданского общества. На этом фоне разворачиваются дебаты между сторонниками позитивистских и постпозитивистских методологий исследования.
Позитивизм строится на основе трех факторов: 1) наука и научные методы рассматриваются как единственный источник знания, поскольку опираются на логическое рассуждение и эмпирический опыт (с этой точки зрения они противоположны мнению); 2) проводится жесткое противопоставление фактов и ценностей; 3) демонстрируется категоричное неприятие традиционной философии и религии. Позитивизм рассматривает мир в детерминистском ключе через причинно-следственные связи. Наука воспринимается механистически: используется метод дедукции, благодаря которому позитивистские гипотезы могут пройти проверку на истинность или ложность.
Позитивизм исходит из того, что всякое подлинное знание основывается на фактах, познаваемых с помощью человеческих чувств. Он также предполагает объективность, т.е. принципиальную беспристрастность исследователя- международника, предполагающую отсутствие предвзятости, заинтересованности в заранее определенном результате, или, иначе, она идентична открытости мышления. Большинство позитивистов стремится к объективному знанию, определяя для этого соответствующие методы и критерии и тем самым сводя к минимуму влияние ценностных суждений. Поэтому с точки зрения позитивистов систематизированные и выстроенные на основе четких правил процедуры исследования предпочтительнее, чем знание, полученное на основе несистематизированных и даже хаотичных или случайных процедур. Они считают, что только систематическое наблюдение и соблюдение прозрачных методологических процедур могут обеспечить истинное знание мировой политики. Отсюда делается вывод: научное знание может быть сочтено надежным только в том случае, если оно опирается на эмпирические данные и соответственно измеряемо: то, что не может стать объектом опыта, не обосновано научно. Таким образом, большинство теорий международных отношений, признающих позитивизм, следует определенным процедурам и стремится выявить причинно-следственные связи.
Постпозитивисты, в отличие от позитивистов, опираются на самые разные интеллектуальные традиции, к их числу принадлежат поздние политические реалисты, феминисты, постмодернисты, постструктуралисты и др. — по существу, при таком разнообразии точек зрения их объединяет лишь отказ от какого-либо или многих аспектов позитивизма. По-видимому, наилучшее определение постпозитивизма звучит как «стремление современных теоретиков расширить эпистемологические и методологические горизонты своей науки». И хотя некоторые исследователи считают, что благодаря этому теория международных отношений впала в хаос, большинство все же уверено, что движение в направлении постпозитивизма открывает новые возможности для анализа международных процессов. Что же касается содержательной стороны, то постпозитивисты сосредоточивают свое внимание преимущественно на исследовании гегемонизма в мировой политике, а также таких концепций, как суверенитет, анархия, легитимность и т.д.
Постмодернизм. Особо важную роль в постпозитивистских исследованиях в последние десятилетия играет группа так называемых постмодернистских теорий международных отношений. Представители постмодернизма считают, что следует принимать во внимание не только знание о реальности, но и самого исследователя с его опытом, знаниями, предрассудками, склонностями, мифологическими представлениями и т.д. При этом постмодернисты впадают в некоторый релятивизм, объявляя об относительности любого дискурса. Постмодернисты не ищут причинно-следственные связи, т.е. объяснения, они пытаются понять, интерпретировать, часто развенчать доминирующий в том или ином обществе дискурс, чтобы показать, как с его помощью создается система властных (силовых) отношений.
Благодаря постмодернизму и в более широком смысле — постпозитивизму как направлению с его акцентом на социокультурном контексте деятельности постепенно преодолевается «западоцентризм» международных исследований как научной дисциплины. Не секрет, что международные исследования не избежали искушения универсализации «западных» по своей сути теорий. Например, при таком подходе Вестфальская модель, трактующая международные отношения как взаимодействие в условиях анархии суверенных государств- наций, — не что иное, как результат распространения «западной модели» на весь остальной мир. Однако такой анализ при всех его претензиях на объективность, рациональность и научность по сути своей нормативен, потому как позволяет себе оценивать незападные феномены в западной терминологии, сравнивая все международно-политические явления и процессы с моделями, построенными на основе западного опыта (например, теория демократического мира и концепции прав человека, теория интеграции). Во многом благодаря постпозитивистам в последнее десятилетие наметилась тенденция к переосмыслению существующих теорий на основе анализа незападного опыта путем изучения конкретных кейсов, региональных и страновых особенностей глобальных процессов; все больший акцент делается на изучении уникального, единичного, а не на поиске универсальных закономерностей. Можно предположить, что дальнейшее приращение знания в области международных отношений в ближайшее время будет происходить прежде всего благодаря междисциплинарному синтезу международных исследований, сравнительной политологии, регионоведения/страноведения и нормативной политической теории.
В любом случае дебаты между позитивистами и постпозитивистами стали поворотным моментом в развитии как философии науки, так и науки о международных отношениях.
Следует сделать важную оговорку, что аналитическое описание истории теории международных отношений придает ей бблыиую стройность и строгость, чем это имело место в действительности. Логически выстроенные связные «большие» теории (парадигмы) международных исследований, предлагающие объяснения для всей совокупности феноменов и процессов в рамках международных отношений, по большому счету существуют только в учебниках. Более того, свои названия те или иные школы часто впервые получают в трудах представителей соперничающих с ними парадигм, которые пытаются обобщить и выделить основные положения в исследованиях своих оппонентов для удобства научной полемики. Поэтому так называемые межпарадигмальные большие споры, или дебаты, во многом аналитически реконструированы исследователями, которые пытаются через развитие дисциплины найти ответы на все еще не изученные вопросы. «Большие споры» в чем-то даже похожи на борьбу с ветряными мельницами: положения критикуемой теории часто излагаются оппонентами настолько упрощенно, что в ряде случаев вообще перестают отражать ее реальное содержание. При этом важно понимать, что внутри- парадигмальные споры внесли не меньший, если не больший вклад в развитие международных исследований, чем дебаты между разными парадигмами.
В любом случае споры между школами теорий международных отношений отнюдь не завершились, наоборот, они постоянно возникают по разным поводам и вокруг разных проблем. Например, сегодня разворачиваются дебаты о том, могут ли иметь значение для понимания международных проблем такие непарадигмальные подходы, как критическая теория, в частности, взгляды немецкого политического мыслителя Юргена Хабермаса? Некоторые исследователи даже считают, что это начало новых «великих дебатов», которые позволят соединить науку и критическое рассуждение и создать подход, направленный на обеспечение социальной справедливости. Однако даже сама постановка вопроса о будущей дискуссии, в свою очередь, вызывает споры.
Во второй половине 2000-х годов американский Институт теории и практики международных отношений провел ряд масштабных социологических и статистических исследований, нацеленных на выявление основных тенденций в преподавании международных отношений, научных разработках и их связи с практической политикой. Участники проекта провели опрос почти 2,7 тыс. политологов-международников из 10 западных стран, которые ответили на 90 вопросов о состоянии дисциплины. Результаты проекта получились неожиданными. В 2000-х годах по восприятиям опрошенных международников в рамках реалистской парадигмы создается около 30% литературы, в рамках либерализма — 27%, конструктивизма — 16%, марксизма — 6%, феминизма — 6%, вне парадигм — около 16%. Более того, в соответствии с проведенным анализом количество статей, написанных в рамках четырех основных парадигм, вместе взятых, начиная с 1980 г. ни разу не превысило половины от общего количества статей! Одновременно доля статей (без учета монографий), написанных вне рамок парадигм, выросла с 30 до 50%. В настоящее время около трети исследователей-международников считают, что их работы не вписываются в рамки ни одной из существующих парадигм.
«Матрица Джека Снайдера»
Теории Реализм Либерализм Идеализм(конструктивизм)
Ключевыеубеждения Государства, руководствуясь собственным интересом, конкурируют за силу и безопасность Распространение демократии, глобальные экономические связи и международные организации укрепят мир Мировая политика определяется убеждениями, коллективными ценностями, культурой и социальной идентичностью
Ключевые акторы в международных отношениях Государства, которые ведут себя одинаково, независимо от типа режима Государства, международные институты и коммерческие интересы Защитники новых идей, транснациональные сети активистов и негосударственные организации.
Главные инструменты Военная сила и государственная дипломатия Международные институты и глобальная торговля Идеи и ценности
«Белые пятна» в теории Отсутствие учета прогресса и изменений в международных отношениях или понимания, что легитимность может быть источником военной силы Неспособность понять, что демократические режимы способны сохраниться только в том случае, если они заботятся о военной силе и безопасности; некоторые либералы забывают, что переход к демократии может сопровождаться насилием Отсутствие объяснения, почему властные структуры и социальные условия допускают изменения в ценностях
Объяснение мировой ситуации после 11.09.2011 г. Почему США среагировали столь агрессивно на атаку террористов; неспособность международных институтов ограничить военное превосходство Почему распространение демократии стало интегральной частью современной международной стратегии безопасности США Растущая роль полемики вокруг ценностей; значение транснациональных политических сетей (будь то террористы или защитники прав человека)
Что теория не смогла объяснить в мире после11.09.2011 г. Неспособность меньших стран сбалансировать военную силу США; значение негосударственных акторов, таких как «Аль- Каида»; более интенсивная концентрация США на демократизации Почему США не смогли совместно работать с другими демократиями в международных организациях Почему продолжаются нарушения прав человека, несмотря на интенсивную деятельность в защиту гуманитарных норм и усилий в направлении международной справедливости
<< | >>
Источник: А. В. Торкунов. Современные международные отношения. 2012

Еще по теме Политэкономия международных отношений:

  1. 2. Международная политэкономия и неомарксизм
  2. Международная политэкономия
  3. 11. Участники международных отношений. Понятие и основные характеристики. Суверенные государства, международные организации и транснациональные организации как участники международных отношений.
  4. Факторы среды международных отношений. Государственные и негосударственные акторы международных отношений
  5. Международное право как регулятор международных отношений. Понятие, содержание и функции международного права
  6. ПОЛИТЭКОНОМИЯ: ВЧЕРА И СЕГОДНЯ
  7. Понятие «система международных отношений». Исторические типы систем международных отношений
  8. ТЕМА 10. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА МЕЖДУНАРОДНЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ КАК УЧАСТНИКОВ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ
  9. ПОЛИТЭКОНОМИЯ: СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ
  10. Глава 8. Международные организации как механизмы регулирования международных отношений
  11. 14. Международные организации как участники международных отношений. Типы и характеристики.
  12. Проблемы международного экономического развития и его роль в международных отношениях
  13. Политэкономия институтов
  14. Международные отношения: понятие, сущность, институты международной власти, современные тенденции
  15. Политэкономия как дисциплина
  16. 28. Международное сотрудничество как фактор стабильности системы международных отношений.
  17. Международные отношения: понятие, структура и типы. Мировая политика и международное право
  18. 21. Неправительственные международные организации. Их роль в современных международных отношениях.
  19. Какие новые субъекты (участники) международных отношений появляются на международной арене в конце 20 века?
  20. 27. Понятие и основные составляющие международного сотрудничества. Глобализация международных отношений.