<<
>>

Идеологический фронт в обороне

Когда в Советском Союзе вы слышали патетическую фразу о том, что в мире ни на минуту не затихает идеологическая борьба, вас одолевала унылая зевота — так часто это повторялось. Характеризовать такую борьбу принято было военными терминами: идеологический фронт, идеологическое наступление, идеологическая диверсия, идеологический противник.

Идеологический фронт подразделяется в свою очередь на экономический, философский, исторический, литературоведческий и прочие фронты. От работников всех этих фронтов класс номенклатуры требует наступательности, боевитости, "бдительности, нетерпимости, непримиримости и прочих полезных качеств сторожевой собаки.

Сравнение со сторожевым псом — здесь не для красного словца. Несмотря на все призывы к наступательности, в действительности советский идеологический фронт давно стал охранительным. Это в 20-х — начале 30-х годов, в период детства и отрочества класса номенклатуры, он действительно рвался в атаку, залихватски перекликаясь пускавшими петуха голосами. Теперь он тоскливо лает наскучившие всем формулы.

В ряду распространенных на Западе легенд о Советском Союзе приходится встречаться и с такой: будто советская пропаганда, подобно геббельсовской, весьма действенна, а потому якобы советские граждане — сплошь убежденные большевики. В действительности и то, и другое неверно: убежденных коммунистов отыскать в Советском Союзе гораздо труднее, чем на Западе, а советская пропаганда ныне даже не предпринимает серьезной попытки убедить людей в своей правоте.

Номенклатурный идеологический фронт преследует более скромную цель: вдолбить в головы советских граждан определенные формулы, к которым они привыкли бы и знали, что говорить надо так, а не иначе. Речь идет не об убеждениях — на это класс номенклатуры уже не рассчитывает, а об установке. Это то явление, о котором мы говорили в связи с вопросом о членстве в КПСС.

Установка, даваемая всему населению страны, в первую очередь всей интеллигенции, имеет две особенности. Во-первых, советская пропаганда не делает серьезных усилий с целью раскрыть для своего слушателя или читателя провозглашаемые формулировки и лозунги, но зато непрестанно их повторяет, ибо цель — не убедить и даже не разъяснить, а заставить людей затвердить формулу. Во-вторых, неразрывная связь номенклатурной пропаганды с террором. Если кто-либо усомнится в правильности формулы или будет говорить что-либо отличное от нее, его не убеждают, а наказывают. В условиях своей монопольной власти над всей жизнью любого из своих подданных органы номенклатуры всегда могут найти подходящие наказания, которые, не обязательно будучи внешне очень суровыми, больно ударят непокорного. Террор — не только применение расстрела: в сталинских лагерях в годы войны отказывавшихся от работы заключенных расстреливали, в сегодняшних советских лагерях (колониях) об этом и речи нет, но заключенные работают, даже наиболее мужественные из них, как работали Буковский или Марченко.

Наказание убеждает, разумеется, не в правоте номенклатурных идеологов, а в том, что надо им поддакивать. В кругу советской интеллигенции нередко вспоминают в этой связи старую русскую пословицу: «С волками жить — по-волчьи выть».

Не надо иллюзий: такой подход вполне устраивает номенклатуру. Она разуверилась в возможности убедить своих подданных, но хочет, чтобы и они отбросили надежду освободиться от принудительного идеологического конформизма. Пускай даже сознают, что им приходится выть по-волчьи, но главное — пусть продолжают выть,— в этом состоит вся псевдонаступательная, а на деле — охранительная стратегия номенклатурного идеологического фронта.

Понятно, как боится класс номенклатуры, что вокруг донесутся до подданных человеческие голоса. Она опасается, что людское это разногласие, несущее свежие мысли, прозвучит для советских граждан чарующим диссонансом в монотонном вое идеологического фронта — и не захотят люди больше подвывать.

Чтобы не допустить такого, номенклатура принимает свои меры.

Так как глушение иностранных радиопередач производилось в СССР с небольшими перерывами 40 лет и отменено оно лишь в конце 1988 года, напомню, как это выглядит.

Вы в Советском Союзе включаете радиоприемник. Звучат иностранные слова дикторов. Вдруг — нестерпимо резкий, пилящий звук, на одной ноте, не отступающий ни на секунду: радиопилой глушат человеческий голос. Вы его не слышите, но знаете: говорит он по-русски или на другом языке народов СССР, говорит для вас, и это вам грубо затыкает уши номенклатура, чтобы вы не услышали.

Уши она затыкает вам, а не себе. В Комитете по радиовещанию и в ТАСС ведется запись заглушаемой передачи, и ее текст будет немедленно включен в напечатанный на ротаторе секретный вестник радиоперехватов. Номенклатурные чины смогут его не спеша прочитать. Им, как всегда, можно; вам, как всегда, нельзя.

Ажурные башни глушилок можно было увидеть во многих крупных городах РСФСР, в столицах союзных республик. Глушение стоит дорого: глушилка — настоящая радиостанция, с аппаратурой и персоналом, только не сеет она, как призывал Некрасов, разумное, доброе и вечное, а пускает против неугодного номенклатуре человеческого голоса волну, вызывающую скрежещущий звук пилы.

Технически глушение не очень эффективно. Уже отъехав на несколько километров от Москвы или от другого города, где находится глушилка, вы могли принимать передачи заглушаемых станций. Однако было бы неверно делать на этом основании вывод, что глушение не достигает своей цели. Достигает: крупные города, являющиеся местом скопления интеллигенции, были довольно надежно отгорожены от передач особенно неугодных советской номенклатуре иностранных радиостанций. Объекты глушения менялись. Было время, когда глушили все иностранные радиопередачи на русском языке. Было время, когда не глушилась ни одна из этих передач. Долгое время глушению подвергались радиостанции «Свобода» и «Свободная Европа». С начала событий в Польше в августе 1980 года было снова возобновлено сталинское сплошное глушение всех передач западных радиостанций на Советский Союз.

А как же торжественно подписанный Советским Союзом Заключительный акт Хельсинкского совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, провозглашающий свободное движение информации? Как и ряд других международных соглашений, подписанных СССР: номенклатура считает, что международным вопросом является только сам факт подписания и ратификации ею соглашения, а выполняет его Советское государство или нет — это уже внутреннее дело СССР. Логика здесь такая же, как если бы взявший у вас деньги взаймы объявил: отдавать долг или нет — его внутреннее дело, и разговаривать на эту тему он не намерен. Такого горе-должника надо вести в милицию. Но ведь номенклатуру туда не потащишь. Вот и оставалось западным сторонникам разрядки смущенно бормотать своим критикам: «А вы что же, думали, что коммунисты, подписав соглашение, перестали быть коммунистами?» И плыл в эфире злобный вой глушилок — вой «холодной войны», которую повела номенклатура против своих терпеливых подданных.

<< | >>
Источник: Восленский М. С.. Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза. 1991

Еще по теме Идеологический фронт в обороне:

  1. Экономическая политика правительства Народного фронта
  2. Второй фронт в годы II мировой войны открыт в:
  3. Оборона
  4. ОБОРОНА ГРАНИЦЫ И ГРАНИЦА ОБОРОНЫ
  5. Становление политического и оборонного измерения ЕС
  6. Расходы на оборону: прощайте, «мирные дивиденды»
  7. Общая политика безопасности и обороны
  8. Оборонный анализ и формирование политики национальной безопасности Украины
  9. Идеологический дискурс
  10. Идеологический дискурс
  11. Концепция американской системы противоракетной обороны в Европе и интересы России
  12. 4. Культурно-идеологическая подсистема
  13. 6.4 Идеологическая карта Чечни
  14. Идеологическая агрессия Запада
  15. Идеологические модели демократии.
  16. Из выступления Е.М. Примакова на VI Ассамблее Совета по внешней и оборонной политики от 14 марта 1998 года
  17. 1. США: идеологический соблазн
  18. Политический и идеологический монизм
  19. 3. Основные идеологические течения в современном мире