<<
>>

Этапы формирования новой внешнеполитической доктрины КНР

Об изменениях — нарождающихся или уже реальных — во внешне­политических воззрениях китайской элиты можно судить не только по конкретным шагам Пекина, но и по меняющемуся языку китайских официальных лиц и аналитиков, ответственных за выработку внешней политики КНР.

Конечно, выявляемые изменения не революционны. В духе традиции «доктринальной преемственности» они являются логи­ческим продолжением эволюции теории и практики китайской внешней политики, начавшейся с реформ Дэн Сяопина. Этот процесс в целом подразделялся на три этапа, укладывающиеся в традицию рассмотрения внешней политики КНР сквозь призму десятилетних циклов.

Первый этап (1978-1989) характеризовался ростом прагматизма в международном поведении Китая. Совокупность вновь поставлен­ных Дэн Сяопином стратегических целей и избранных для их реали­зации инструментов можно назвать доктриной обеспечения внешних ис­точников экономической модернизации страны.

Второй этап (1989-1999) стал для КНР шоковым периодом адап­тации к радикальным изменениям мирового порядка в результате роспуска СССР. Внешнеполитическую доктрину Пекина той поры (не формализованную в рамках какого-либо единого документа) можно условно назвать доктриной консолидации стратегической периферии Китая — той опоясывающей части мира вблизи китайских границ, дестабилизации которой в Пекине опасались в первую очередь по причине общего разрушения прежнего силового равновесия в Евразии.

Третий этап модификации внешнеполитических доктрин КНР происходил в 1999-2007 годах. Международный курс Пекина стал мыслиться как комплекс мер, ориентированных на «реализацию за­дачи обретения страной статуса великой державы, которая участвует в формировании международной системы, а не просто реагирует на про­исходящие в ней процессы». Если в концепциях второго этапа заметно преобладала «защитная» составляющая, то теперь больше внимания уделялось подготовке своего рода дипломатического наступления.

С начала 2000-х годов влиятельные китайские аналитики стали внедрять в общественное сознание идею о необходимости формирова­ния в Китае «психологии великой державы» (даго синьтай). Поскольку как раз в это время к власти стало приходить «четвертое поколение» руководителей (официально смена поколений была закреплена в 2003 г.), момент уточнения внешнеполитических ориентиров был благоприят­ным. В Китае была разработана идея «глобального добрососедства», которая явно указывала на появление у КНР круга общемировых ин­тересов. Китай фактически уже переставал считать себя, как прежде, только региональной державой. Старая концепция «пояса добросо­седства», условно говоря и с соответствующими поправками, распро­странялась на весь мир.

На третьем этапе в приоритеты КНР стали входить такие задачи, как формирование сети двусторонних партнерств не только в АТР и Центральной Азии, но и в более отдаленных частях мира (Африке, Латинской Америке), а также существенное повышение роли китай­ской многосторонней дипломатии (в рамках ООН, АТЭС, институтов взаимодействия с АСЕАН, ВТО). Особое значение в этот период при­обрели для КНР сотрудничество с ШОС, участие в шестисторонних переговорах по урегулированию ситуации на Корейском полуострове, а также взаимодействие в рамках Восточноазиатского саммита. Следует отметить, что Китай был в ряду учредителей этих механизмов, а не просто одним из их участников — настороженность Пекина по отно­шению к многосторонним международно-политическим инструмен­там, бывшая отличительной чертой дипломатии Китая прежде, стала ослабевать. Руководство КНР работало над укреплением потенциала влияния на содержание существующего международного порядка.

Важным элементом модификации приоритетов были политико­психологические сдвиги в сознании образованных китайцев, приняв­ших представление о Китае как великой или по крайней мере незаме­нимой региональной державе.

В китайских СМИ стали чаще писать о наступлении «периода стра­тегических возможностей», вероятно, аналогичного западному поня­тию «window of opportunities».

В ноябре 2002 г. Цзян Цзэминь, выступая с докладом на XVI съезде компартии Китая, подчеркивал: «...первые 20 лет XXI века — это для нас период великих стратегических шансов, за которые необходимо крепко ухватиться и которые дают возможность многое сделать». Действительно, в первые пять лет XXI в. КНР доби­лась впечатляющих успехов в деле экономического строительства. Это позволило председателю КНР Ху Цзиньтао в докладе на XVII съезде КПК в 2007 г. официально поставить цель — увеличить к 2020 г. сред­недушевой валовой внутренний продукт вчетверо против 2000 г.». Ра­нее подобные задачи оглашались только неформально.

Рост экономического могущества Китая способствовал укрепле­нию его международных позиций. Расширялись круг и масштаб внеш­неполитических задач, обогащался инструментарий для их решения. На XVII съезде была официально закреплена концепция «гармонич­ного мира», представленная как интеллектуальный вклад четвертого поколения руководителей в развитие теории «социализма с китайской спецификой». С данным теоретическим нововведением было связано понятие «великая ответственная держава», которое китайское руко­водство стало применять к Китаю, подчеркивая (в отличие от западных политиков и политологов) ограничительный, точнее, самоограничи­тельный характер термина «ответственная» в этом словосочетании.

В китайской интерпретации термин «ответственная держава» — явно в со­гласии с известной сентенцией Г. Киссинджера — подразумевал «великую державу, способную ограничивать свои амбиции». Конечно, имелась в виду и косвенная критика США как великой державы, явно к такому самоограни­чению неспособной.

Но даже в сдержанной трактовке новая концепция ориентировала на существенное повышение международной роли Китая. Китайское руководство начинало мыслить категориями ответственности за разви­тие не только самого Китая, но и мира в целом. При этом, естествен­но, подразумевалось, что расширение ответственности влечет за собой и расширение прав и возможностей для участия КНР в формировании облика современной международной системы. В Пекине осознали, что оставаться державой, выступающей только за сохранение статус-кво в условиях высокой динамики изменений системы международных от­ношений, неэффективно.

<< | >>
Источник: Под ред. Шаклеиной Т. А., Байкова А. А.. Мегатренды: Основные траектории эволюции мирового порядка в XXI веке. 2013

Еще по теме Этапы формирования новой внешнеполитической доктрины КНР:

  1. Формирование новой внешнеполитической стратегии России
  2. СОВРЕМЕННАЯ ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКАЯ СТРАТЕГИЯ КНР
  3. К вопросу о новой военной доктрине России
  4. О структуре и содержании новой военной доктрины России
  5. 1. Геополитическое положение и внешнеполитические ресурсы новой России
  6. 9.2. Этапы развития внешнеполитического курса США во второй половине XX — начале XXI вв.
  7. Тема 15. Формирование новой модели женской занятости
  8. Глава 2.Формирование новой системы межгосударственных отношений в Европе
  9. Основные дилеммы формирования новой Европы
  10. ФОРМИРОВАНИЕ ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКИХ КОНЦЕПЦИЙ В РОССИИ И ОТНОШЕНИЯ С США
  11. Глава 2. Формирование новой системы международных отношений