Формирование основных направлений европейской политики России
Европейское направление далеко не сразу выдвинулось в число важнейших внешнеполитических приоритетов новой России. Будучи частью общего процесса становления внешней политики РФ, ее европейская политика складывалась под влиянием сложного комплекса постоянных и переменных факторов.
Стадия становления российской внешней политики, по мнению И.С. Иванова, в основном завершилась к 2000 г.: «Такой вывод можно сделать, если под 'становлением' понимать выработку основных принципов внешнеполитического курса, определяемого национальными интересами» (курсив мой. - Т.Ю.).Само понятие национальных интересов возникает уже в первой Концепции внешней политики РФ, опубликованной в самом начале 1993 г. (далее - КВП-1993). Однако в то время ясности и консенсуса в обществе относительно содержания этого понятия еще не было. Знаковыми событиями в процессе формулирования национальных интересов стали появление в декабре 1997 г. Концепции национальной безопасности Российской Федерации (КНБ-1997) и ее новой редакции, утвержденной В.В. Путиным в январе 2000 г. (КНБ-2000). В этих двух документах представлено развернутое официальное понимание национальных интересов России применительно к данному историческому моменту.
Появление этих государственных документов отнюдь не означает завершения публичной дискуссии. Естественные и необходимые для длительного процесса самоидентификации России споры о содержании национальных интересов продолжаются в экспертных и политических кругах страны и поныне. Однако именно официальные документы дают представление об эволюции глобальных и региональных приоритетов нашей страны в государственной политике. Фундаментальными постоянными приоритетами этой политики России с начала 1990-х гг. стали взаимосвязанные курсы на демократические реформы и переход к рыночной экономике внутри страны и на ее вхождение в мировую экономику и политику в качестве полноправного субъекта - члена мирового демократического сообщества.
Кроме того, на официальном уровне никогда не ставилась под сомнение цель утверждения статуса России как великой державы.Представления о путях достижения таких фундаментальных целей менялись вместе с изменениями внутреннего и международного положения России. Отсюда и естественная смена акцентов в ранжировании приоритетов внутренней и внешней политики в их диалектической взаимосвязи.
В начале 1990-х гг. в российском руководстве преобладали завышенные ожидания скорого вхождения нашей страны в мировое демократическое сообщество, в которое она должна быть включена по определению - в силу декларированного ею «демократического выбора». Российские национальные интересы в тот период отождествлялись с интересами других демократических государств в совместном движении мирового сообщества к некоему «демократическому идеалу». Решение наших внутренних экономических проблем виделось на путях сотрудничества с международными валютно-финансовыми структурами - МВФ и Всемирным банком, прежде всего в виде получения кредитов. Этим же целям было подчинено и сотрудничество с региональными экономическими структурами, в том числе европейскими.
Критикуя концепцию «нового политического мышления» времен перестройки за присущие ей увлечение «абстрактными понятиями своего рода бесконфликтного глобализма» и сохранение логики противостояния двух систем, новая российская дипломатия, похоже, недооценила заложенный в этой концепции конструктивный потенциал. Применительно к Европе речь идет об идее «общего европейского дома». Именно с началом демократических преобразований в посткоммунистических государствах возник шанс построить в Европе общие пространства безопасности, экономического и гуманитарного сотрудничества. Реальность этого шанса как раз и была обусловлена появлением общих демократических ценностей у Запада и Востока Европы. Не случайно теперь, в новых условиях начала ХХІ в., словосочетание «Европа - наш общий дом» возвращается в политический лексикон.
Двустороннее и многостороннее сотрудничество с европейскими государствами, согласно КВП-1993, имеет «приоритетное значение» для вхождения России в сообщество демократических государств и для обеспечения безопасности государства в новых условиях.
Вместе с тем в ряду разноплановых приоритетов в этой концепции Европа (Западная и Восточная) стоит на пятом месте, следуя после СНГ и США. При этом применительно к Соединенным Штатам Америки фигурирует «установка на стратегическое партнерство, а в перспективе - на союзничество» (КВП-1993). На западноевропейском же направлении предусматривалась перспектива исключительно партнерских (а не союзнических) отношений.Внутренняя структура европейских приоритетов России начала 1990-х гг. отражала неопределенность первичной стадии формирования пресловутой «европейской архитектуры». Сохранялось традиционное деление европейской проблематики на «западноевропейскую» и «восточноевропейскую».
На западноевропейском направлении в качестве первоочередных шагов планировались заключение договора с Европейским сообществом о развитии отношений во всех сферах, включая политическую, а также налаживание постоянного политического диалога с Западноевропейским союзом (ЗЕС) и обеспечение полноправного участия России в Совете Европы. На уровне двусторонних связей речь шла о совершенствовании многообразного взаимодействия с традиционными партнерами России в Европе - Германией, Францией и Великобританией. Ставилась цель развития отношений с другими западноевропейскими государствами, имеющими значительный экономический и технический потенциал, а также рычаги влияния в жизненно важных для России субрегионах Европы.
Стратегической задачей на восточноевропейском направлении считалось предотвращение трансформации Восточной Европы в «буферный пояс», изолирующий Россию от Запада . В условиях резкой переориентации государств Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ) на сотрудничество с западными политическими и экономическими структурами и произошедшего по этой причине распада некогда единого с нашей страной политического и экономического пространства главными для России были задачи восстановления утерянного доверия и хозяйственных связей.
Решение этих задач уже с середины 1990-х гг. осложнялось отрицательным отношением России к заявленному почти всеми странами ЦВЕ стремлению войти в НАТО.
В тот период общими для государств ЦВЕ стали их декларативные опасения насчет возврата новой России к старой имперской политике. Кроме того, немаловажным препятствием на пути восстановления утраченных экономических связей (как, впрочем, и сейчас) явился затяжной экономический кризис в самой России. В условиях весьма скромных экономических возможностей нашей страны государства ЦВЕ вполне естественно ожидали помощи в модернизации от Запада.Вопросы европейской безопасности в начале 1990-х гг. традиционно рассматривались в КВП-1993 сквозь призму укрепления хельсинкского процесса как центрального канала вовлечения России в европейские дела. Задачи взаимодействия России с НАТО, ЗЕС и ЕС по проблемам европейской безопасности рассматривались в общем плане их тесной увязки с формирующейся системой безопасности на базе Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ). Именно СБСЕ российская дипломатия отводила роль главной координирующей инстанции при решении проблем европейской безопасности.
Ослаблением возможностей России влиять на мировые и региональные процессы в силу ее внутренних проблем не преминули воспользоваться другие государства. В Европе к середине 1990-х гг. началась сложная борьба за освоение посткоммунистического пространства. Движение в сторону демократизации международных отношений, декларированное в условиях эйфории от окончания холодной войны, на практике нередко оборачивалось тяготением к переделу сфер влияния. Новым испытанием для Европы стали конфликты, порожденные многоуровневым сочетанием национализма, сепаратизма и терроризма.
Смена акцентов в ранжировании приоритетов российской внешней политики пришлась на конец 1990-х гг., и это зафиксировано в Концепции внешней политики РФ 2000 г. (КВП-2000). Определенная «переоценка ценностей» во внешней политике России началась еще с середины 1990-х гг. под воздействием размежевания интересов с теми самыми демократическими государствами, в «семью» которых Россия намеревалась так стремительно войти в начале своего нового пути.
Расхождение интересов России с Западом по таким проблемам, как расширение НАТО, методы урегулирования боснийского кризиса, первая война в Чечне уже на рубеже 1994-1995 гг. приблизилось к критической черте. Отсюда - угроза сползания отношений России с западными государствами к состоянию «холодного мира», обозначенная первым Президентом РФ Б.Н. Ельциным в тот период. Считается, что своего апогея эти разногласия достигли после начала натовских бомбардировок Югославии во время кризиса в Косово в марте 1999 г.Важно отметить, что после окончания холодной войны проблема согласования национальных интересов возникла не только по линии отношений Россия - Запад. Та же проблема, хотя и в не столь острой и драматической форме, наметилась и внутри самого Запада. Это - естественный процесс для постконфронтационного времени, когда исчезли императивы блоковой дисциплины и начался непростой поиск консенсуса по контурам новой системы международных отношений. По большому счету водораздел в этом процессе проходит не по линии геополитического противостояния Россия - Запад, хотя на первый взгляд кажется, что дело обстоит именно так. Однако уже не вполне совпадающие оценки косовского кризиса в США и в европейских государствах-членах НАТО дали основание ставить вопрос о формировании иной линии размежевания. Разногласия между США и некоторыми крупными европейскими государствами, включая Россию, по иракскому вопросу в 2002-2003 гг. - еще одно подтверждение сложности достижения внешнеполитического консенсуса в рамках демократического сообщества.
По сути речь идет о конкуренции двух подходов к регулированию мировых политических процессов. С одной стороны - приверженность к политическому подходу на основе норм международного права. С другой - склонность к односторонним силовым действиям и, мягко говоря, вольная трактовка международного права. Первого - правового подхода - последовательно придерживается Россия. После косовского кризиса и не в последнюю очередь под воздействием его уроков приверженность к правовому политическому подходу начали проявлять и некоторые ведущие государства континентальной Европы.
США же еще при администрации Б. Клинтона практиковали отдельные односторонние силовые действия. После прихода к власти республиканской администрации Дж. Буша-мл. данная тенденция во внешней политике США усилилась.Это обстоятельство, а также нарастание к концу 1990-х гг. разногласий в российско-американских отношениях по вопросам сохранения стратегической стабильности объясняют своего рода «перемену мест слагаемых» западного вектора российской внешней политики в КВП-2000. Теперь уже не США, а Европа выделена в качестве второго после СНГ российского регионального приоритета. Новые акценты - в сравнении с КВП-1993 - появились и во внутренней структуре европейской политики России.
В рамках сохраняющейся главной цели российской внешней политики на европейском направлении - создание «стабильной и демократической системы общеевропейской безопасности и сотрудничества» - приоритет по-прежнему отдается ОБСЕ. Вместе с тем высказана озабоченность тенденцией к сужению функций этой организации. В 1990-е гг. это проявилось в попытках Запада сконцентрировать деятельность ОБСЕ на постсоветском пространстве и на Балканах. Такой подход противоречит самой сути ОБСЕ, которая остается единственной структурой безопасности, по-прежнему объединяющей все государства «от Ванкувера до Владивостока».
Новым моментом является оценка отношений России с Европейским союзом, которые в КВП-2000 обозначены как ключевые. Такая постановка вопроса - дань возросшему весу ЕС в формирующейся системе европейских международных отношений, а также созданной в течение 1990-х гг. инфраструктуре сотрудничества по линии Россия - ЕС. Немаловажное значение на фоне общих экономических императивов российской внешней политики имеет и превращение в этот период Европы в целом и прежде всего ЕС в крупнейшего экономического партнера России. Исключительность потенциального поля сотрудничества России с Евросоюзом отражает уникальность самого ЕС, компетенция которого распространяется на все три опоры жизнедеятельности входящих в него государств: экономическую и валютно-финансовую политику; внешнюю политику и политику в области безопасности и обороны; внутреннюю политику и юстицию. Поэтому и стратегическое партнерство по линии ЕС охватывает такие сферы, как политический диалог, включая диалог по вопросам безопасности, экономику и гуманитарную сферу. Главная задача здесь на обозримую перспективу - наполнить формирующееся стратегическое партнерство с ЕС конкретным содержанием.
В контексте европейской политики России рассматриваются и ее отношения с НАТО, замороженные нашей страной в разгар косовского кризиса в марте 1999 г. и вступившие в стадию нормализации лишь с начала 2000 г.
В целом через всю «европейскую часть» региональных приоритетов России проходит общая для КВП-2000 сквозная идея выстраивания политики с учетом национальных интересов РФ на прагматической и реалистической основе. «Перемена мест слагаемых» по линии отношений Россия - Запад, как показали последующие события, мало похожа как на проявление антиамериканизма, так и на продолжение РФ советской практики игры на противоречиях между Старым и Новым светом. Террористические атаки на США в сентябре 2001 г. и захват заложников в театральном центре в Москве в октябре 2002 г. стали мощным стимулом для переоценки представлений о характере вызовов ХХІ в. прежде всего в США и в других странах Запада. В отношениях России с Западом, наряду с небывалыми ранее возможностями, возникли и новые проблемы. Отсюда - объективная потребность выстраивания отвечающей духу времени логики взаимоотношений по линии Россия - Европа - США. Не противопоставление и конфронтация, а единство в многообразии и взаимодополняемость становятся императивами конструирования региональной политики.
Еще по теме Формирование основных направлений европейской политики России:
- Основные направления политики России в СНГ
- Основные направления и инструменты денежно-кредитной политики России
- ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ СОВРЕМЕННОЙ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ РОССИИ ПО УКРЕПЛЕНИЮ СТРАТЕГИЧЕСКОЙ СТАБИЛЬНОСТИ В МИРЕ
- ТЕМА 5. Концепция и направления формирования предприятий в переходной экономике России
- ЕВРОПЕЙСКАЯ ПОЛИТИКА РОССИИ
- 3. Основные направления приватизации в России
- 7. ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ ГЛОБАЛИЗАЦИИ ПОЛИТИКИ
- Основные направления внешней политики
- 1. 1. 2. ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ
- 2.3.2. ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ
- 8.2.3. Основные направления антиинфляционной политики
- ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА РОССИИ НА АЗИАТСКОМ НАПРАВЛЕНИИ
- 6.6. Основные направления внешней политики
- 29.1.2. Основные направления экономической политики