Государство как исторический феномен

Между первыми поселениями непосредственных предков челове­ка — кроманьонцев (около 40 тыс. лет назад) и началом формирования государственных институтов (10—12 тыс. лет назад) лежит гигантский период истории протяженностью 28—30 тыс. лет, когда человечество вполне обходилось без государства. Это была эпоха присваивающего (собирательного) хозяйства, когда люди существовали за счет сбора плодов и корней растений, охоты и рыболовства с использованием примитивных кремневых, костяных и/или деревянных орудий труда.

Это важно

Этот первый в истории человечества гигантский переворот — аграрная (неополитическая) революция, растянувшаяся на много столетий, — завер­шился к 4—3 тыс. до н. э. переходом человечества от потребляющей эконо­мики к производящей.

Изменения в способе производства потребовали более рациональ­ной организации общества для продуктивной эксплуатации главной в то время производительной силы — земли. В регионах поливного земле­делия для получения больших урожаев были необходимы масштабные общественные работы — строительство и поддержание в рабочем со­стоянии ирригационных сооружений. Организация таких работ и пот­ребовала перехода к крупномасштабной политическойорганизации общества — государству. В других регионах, где не было нужды в таких работах земледелие и скотоводство давало неодинаковые доходы раз­ным группам населения 'Это приводило к социальному расслоению об­щества и конфликтам. Требовалась властная структура, способная эф­фективно управлять социально неоднородным обществом.

Власть концентрировалась в руках двух институтов: высшего пра­вителя и жрецов. Светская администрация осуществляла управление общинным землевладением и земледелием, взимание налогов, продук­тообмен с другими городами-государствами, создавала общественные резервные фонды. Помимо этих организационных и экономических функций в пределах своей территории первобытное государство уве­личивало саму территорию как основной источник существования населения или защищало его от набегов извне. К концу становления неолита (3-є тыс. до н. э.) численность людей на планете повысилась примерно до 50 млн человек. Конечно, им еще не было тесно, но по­требность в продовольствии и сырье для домашнего промысла росла все быстрее, а источником и того и другого оставалась земля с лесами, лугами и водными ресурсами. Удовлетворить растущие потребности было возможно двумя путями: либо через увеличение территории (как вариант — переселение на новую территорию), либо посредством долга и не гарантировавшей успеха селекции домашних животных и растений в целях повышения их продуктивности. Второй путь при тогдашнем уровне знаний земледельцев и скотоводов был долгим и весьма проблематичным. Первый — более скорым и надежным. У второго государства появилась военная функция — захват «ничейных» чужих территорий и зашита собственной.

На новой производственной базе мировое сообщество продолжа­ло расти и развиваться. По приблизительным оценкам демографов, к началу новой эры численность населения Земли составила 230,8 млн человек, тысячу лет спустя — 268,3 млн, а в 1500 г. — 437,8 млн3. В во­енной роли государству приходилось выступать в гипертрофированных масштабах. Вспомним формирование гигантской империи Александра Македонского (в 334-329 гг. до н. э.) от Балкан до Индостана или Монтльскую империю (1206-1368) от Дуная до Японского моря. Войны становились основной формой взаимоотношений между государствами.

В этих условиях возникла потребность во взаимном признании принципов территориальной целостности и невмешательства во внут­ренние дела, юридически закрепленных в Вестфальских соглашениях 1648 года. Первоначально эти соглашения относились только к под­писавшим их европейским государствам, но со временем распростра­нились и на все остальные. Правда, закрепленный в них принцип суверенитета не исключал войну как арбитра последней инстанции в территориальных и иных межгосударственных спорах. Но за неиме­нием лучшего этот принцип сохранился как норма международного права и в послевоенный период. Принятый в 1945 г. Устав ООН под­твердил положение о «невмешательстве во внутреннюю компетенцию любого государства».