Кризис власти традиционной ««мировой элиты»
Кризис убедительно продемонстрировал, что узкий круг крупнейших традиционных мировых игроков в лице лидеров нескольких нации-государств, который на протяжении второй половины XX — начала XXI в.
оказывал более или менее существенное влияние на ход мировых событий, не в состоянии справиться с новыми вызовами эпохи.На протяжении большей части периода «холодной войны» структура мирового порядка, его состояние и положение дел в мире во многом определялись взаимодействием двух мировых систем (двух блоков, двух лагерей), которое включало элементы сотрудничества по довольно широкому кругу вопросов — прежде всего политических и военных. Если принять во внимание, что во главе каждой из противоборствующих сторон стоял бесспорный мощный лидер в лице США и СССР, то можно сказать, что в течение нескольких десятков лет мир если и не управлялся, то направлялся своеобразным сдвоенным центром, который условно можно назвать G-2, «группой двух».
После окончания «холодной войны» и фактической маргинализации России на первый план вышла G-7, или «группа семи», включавшая Соединенные Штаты Америки, Великобританию, Германию, Францию, Италию, Канаду и Японию. Будучи ограниченной в своих полномочиях и не имевшей возможности реального применения силы, она была на самом деле слабее «Группы двух». Конечно, как своеобразный клуб, включавший лидеров наиболее мощных в экономическом, военном и политическом отношении стран мира, G-7 выполняла позитивную роль консультативно-координационного центра, оказывавшего определенное влияние на положение дел в мировой политике и экономике. Но судьбы мира не определяла. Тем более что к концу XX в. на глобальном горизонте уже начали вырисовываться такие сильные потенциальные соперники, как Китай, Индия, некоторые другие страны.
Ситуация не претерпела принципиальных изменений и после преобразования G-7 в G-8, или «группу восьми», за счет включения в нее несколько окрепшей России.
Многие серьезные аналитики по-прежнему смотрели на эту организацию не столько как на жизненно необходимый и эффективный орган глобального управления (каковым ее хотели бы видеть некоторые ее члены), сколько как на закрытый элитный клуб, членство в котором является не реальным критерием силы, а скорее символом принадлежности к сильным мира сего и даже своеобразной привилегией.«Восьмерка» не сумела не только смягчить назревавший кризис (предотвратить его она была не в состоянии), но даже разглядеть его приближение. Это было не столько свидетельством банкротства самой идеи существования международного органа, способного осуществлять функцию глобального менеджмента, сколько свидетельством неэффективности конкретной структуры.
Кризис показал, во-первых, что мир остро нуждается в эффективной координационно-консультативной площадке, на которой можно было бы обсуждать актуальные проблемы мировой политики и экономики и принимать согласованные решения если не обязывающего, то рекомендательного характера. И, во-вторых, что круг стран, лидеры которых могли бы с пользой для общего дела участвовать в деятельности такого рода координационно-консультативных органов, должен быть расширен.
Поиски нового формата организации и нового состава «глобальной элиты» ведутся со второй половины 2008 г., когда в Вашингтоне состоялся первый саммит «группы двадцати». Они были продолжены в апреле 2009 г. в Лондоне и позднее в Аквиле (Италия), куда для работы были приглашены несколько десятков лидеров других стран, включая, естественно, тех, кто не входил даже в «двадцатку». При этом заседания оперативно меняли свой формат в зависимости от обсуждавшегося круга вопросов: то к «восьмерке» присоединялась некая «пятерка», то заседания проходили в еще более широком кругу, включавшем чуть ли не тридцать стран.
Это были спонтанные, лихорадочные поиски новых организационных структур, порожденные острейшей потребностью нахождения путей выхода из кризиса, — структур, которые могли бы реально способствовать решению этой задачи.
И вот что примечательно: поиски эти происходили путем подключения к «восьмерке» не просто новых стран, а стран преимущественно незападных, часть из которых еше сравнительно недавно причислялась к так называемому третьему миру и на которые Запад тогда взирал свысока.По сути, это означало молчаливое признание неспособности традиционной западной «мировой элиты» (в G-8 входит только одна восточная страна — Япония, которую многие давно причисляют в некоторых отношениях к Западу) решать в условиях XXI в. глобальные проблемы без других и за других.
Перед нами лишнее подтверждение идеи, которая еще несколько лет назад высказывалась некоторыми европейскими аналитиками, в частности английским историком Тимоти Эшем, утверждавшим с горечью и страхом, что «через 20 лет Запад больше не сможет устанавливать повестку мировой политики так, как он это делает последние 400 лет». Это было сказано восемь лет назад. А составители «Global Trends 2025» прямо заявили о происходящем смещении центра экономического могущества и богатства с Запада на Восток как устойчивом глобальном тренде. Тренде, который подкрепляется реальной мировой динамикой.
Еще по теме Кризис власти традиционной ««мировой элиты»:
- Традиционная экспансия плюс «мировая революция»
- Политические элиты в современной мировой политике
- Глава 2. ПОЛИТИЧЕСКАЯ ВЛАСТЬ. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ЭЛИТЫ
- Какое дальнейшее развитие получили идеи о власти правящей элиты нового типа в технократической теории Т. Веблена и концепции «революции менеджеров» Дж. Бернхэма?
- 26.2. Характеристика общего кризиса власти 1992-1993 гг.
- 4.1. Механизм государственной власти и кризисы системы управления
- Лидеры и кризис общества. Веберовская концепция харизматической власти и ее недостатки
- Россия в мировой политике после кризиса
- С.В.Кортунов. Мировая политика в условиях кризиса, 2010
- Природа мирового кризиса
- Тема 10. МЕЖДУНАРОДНЫЙ КРЕДИТ И МИРОВОЙ КРИЗИС ЗАДОЛЖЕННОСТИ
- Раздел IV. Россия в мировой политике в условиях кризиса
- Интересы России в контексте мирового кризиса