Мировой порядок в эру глобализации

Новый миропорядок отличают от его предшественников не только обстоятельства зарождения, но и ряд сущностных черт. Не претендуя на полноту охвата, отметим следующие: 1) расширение и усложнение понятия национальной мощи; 2) раздвоение правовых основ; 3) бесперспективность изоляционизма; 4) постепенный отход от игр с нулевой суммой; 5) более жесткое выстраивание государств и их групп по ранжиру и в определенных системах взаимоотношений; 6) стимулирование интеграционных процессов разных типов и степени интенсивности; 7) ликвидация «китайской стены» между внешней и внутренней политикой.

Остановимся на каждой из этих характеристик подробнее:

1. Наряду с традиционными показателями национальной мощи (территория, население, уровень экономического развития, величина армии и степень ее оснащенности, научно-техническая база, система союзов и т.д.), глобализация выдвигает на первый план новые факторы силы: информационно­-коммуникационный потенциал, положение на мировых финансовых рынках, скорость освоения новых технологий, возможности воздействия через международные организации, идейно-политические рычаги. Сейчас взаимопроницаемость национальных организмов делает сильных сильнее, а слабых - слабее.

Новая стадия мирового развития благоприятствует Западу. В ряде жизненно важных сфер ему нет нужды прибегать к каким-то особым мерам для утверждения своего превосходства (например, в таких ключевых областях, как финансы, информационные сети, СМИ). В то же время они могут использоваться в виде мощного универсального оружия для разрешения в свою пользу различных конфликтов.

Другое стратегическое оружие Запада - высокие технологии. Занимая ведущие позиции почти по всем направлениям научно-технического прогресса, западный мир обладает большими преимуществами в области открытий и изобретений, закрепляет их системой патентов и лицензий, а затем спокойно «переплавляет» их в техническое (включая военно-техническое) превосходство.

Не меньшее значение имеют те позиции, которые Запад занимает в основных международных организациях, особенно финансовых и экономических, таких как «восьмерка», МВФ, Всемирный банк, ВТО, ОЭСР и др. Они позволяют ему опосредованно, но надежно контролировать мировую экономику, извлекая, естественно, немалую выгоду. Через эти организации Запад определяет глобальные правила игры в желательном для себя виде.

В крупной игре на глобальных просторах в руках западного мира - внушительный набор козырей. Особенно важна обретённая им способность объединять ресурсы для решения общих стратегических задач. Вообще Запад сильно выигрывает за счет своей внутренней консолидации, которая на порядок выше, чем у других центров силы. Три его основные составляющие (США, Западная Европа, Япония) связаны механизмами «восьмёрки» и др. В свою очередь, каждая из них играет ведущую роль в обширных суперрегионах: США - в НАФТА и западном полушарии вообще, западноевропейские государства - в Европе (и во многом - в Африке и на Ближнем Востоке), Япония - в Восточной Азии (и вместе с США, Австралией, Новой Зеландией - в Тихоокеанском бассейне).

Еще более сложный вопрос: на кого работает время? Политическая гегемония Запада в современном мире - продукт Нового времени, и она не может быть вечной. Явное превосходство Востока и Юга в человеческом потенциале, природных ресурсах, темпах экономического роста, скорости модернизационных процессов раньше или позже не может не проявиться в политическом облике мира.

Вопрос - когда. Запад шел к пику своего могущества столетиями; спуск может занять гораздо меньше времени. Простой пример: если оценивать экономический вес государств по обменному курсу, получается одна картина мира, если - по паритету покупательной способности, то совсем другая. На этой другой картине Китай и Индия выходят на второе и четвертое места; 7 из 15 крупнейших экономик в мире приходятся на долю развивающихся стран, удельный вес «семерки» (плюс небольшие европейские государства, входящие в зону евро) в мировом валовом продукте составляет менее 50%.

2. Выше отмечалось, что новый мировой порядок, возникший после холодной войны, никем не установлен и не освящен. Не случайно, его нередко называют «новым мировым беспорядком». В отличие от прошлого, сейчас нет каких-то общепринятых правил игры на международной сцене. Одновременно действуют различные установки, в значительной степени противоречащие друг другу. Это создает опасную ситуацию неопределенности, двусмысленности, конфликтующих подходов.

После холодной войны быстро углубляется раскол правовых основ миропорядка. С одной стороны, никто не отменял традиционный принцип суверенитета государств, на котором строились системы международных отношений в течение столетий. Они были и остаются отношениями взаимопризнанных государств-суверенов, обладающих всей полнотой прав и полномочий внутри установленных границ. Фундаментальная категория государственного суверенитета положена в основу Устава ООН, важнейшего источника современного международного права. С другой - все сильнее становится тенденция признания прав человека как основополагающего принципа, в том числе и в международных отношениях. Пока она сфокусирована на защите личности от произвола со стороны «своего» государства, но в дальнейшем может стать конституирующей основой всеобъемлющего правового регулирования в глобализирующемся мире.

Кровавый ХХ в. постепенно сам вырабатывал противоядие от произвола власть имущих в отношении «своих» и «чужих». Медленно, с трудом моральные нормы пробивали себе дорогу в международное право. Нюрнбергский и Токийский трибуналы от имени человечества наказали военных преступников, создав важнейший прецедент международной защиты попранных прав человека.

Когда во второй половине 1940-х гг. специальный комитет ООН разрабатывал Всеобщую декларацию прав человека, он обратился к видным представителям разных культур и цивилизаций с просьбой очертить круг фундаментальных человеческих ценностей.

Во второй половине ХХ в. идея универсальных человеческих прав, которые не позволено нарушать никому, даже законной власти, постепенно укореняется в общественном сознании, находит отражение в международных договорах и заметно влияет на практическую политику. Без крайней необходимости правительства стараются не заходить за невидимую черту, где они могут стать объектом критики и возможных санкций. Уважение к правам человека превращается в важный критерий международной оценки деятельности правительства, инструмент обеспечения коллективной безопасности.

Новые критерии поведения на мировой сцене накладывают свой отпечаток и на деятельность транснациональных корпораций (ТНК). Не желая навлечь на себя обвинения в сотрудничестве с репрессивными режимами или поощрении беззастенчивой эксплуатации труда в развивающихся странах, они вынуждены все более считаться с требованиями правозащитников. Речь идет не только о репутации крупнейших компаний; их операции за пределами страны происхождения становятся предметом дорогостоящих исков и судебных разбирательств на родине.

Под напором правозащитной деятельности международное право исподволь трансформируется в мирогражданское, базирующееся на признании неотъемлемых прав свободного «гражданина мира». Развитие правовых систем в этом направлении стимулируют и другие глобализационные процессы: формирование мирового хозяйства, бурный рост телекоммуникаций, распространение международных СМИ, миграция населения и туризм.

Создание глобальной системы юридической защиты прав человека делает первые шаги, наталкиваясь на мощное сопротивление. Ее законодательная база неразвита и слаба; система правосудия находится в зачаточном состоянии; она почти лишена правоохранительных органов и средств исполнения наказаний.

Все попытки расширить и институционализировать практику международной защиты прав человека пока дают скромные результаты. В этом смысле показательна история создания Международного уголовного суда (МУС). Соответствующий договор был одобрен на ооновской конференции в Риме в июле 1998 г. представителями 120 государств при 21 воздержавшемся и 7 голосовавших против. Наиболее жестким противником данной идеи выступила американская делегация, немало преуспевшая в ограничении полномочий и независимости будущего суда, но она не достигла своей цели - получить гарантии того, что ни один гражданин США никогда не предстанет перед этим судом. Несмотря на то, что США (равно, как Китай и Россия) не ратифицировали договор, он вступил в силу с 1 июля 2002 г.

Трудности становления мирового правопорядка нельзя сводить только к нежеланию сильнейших государств мира подчиняться универсальным юридическим нормам. Правовые системы глубоко укоренены в национальной почве и слабо приспособлены к глобальному взаимодействию. Судебные системы остаются по преимуществу национальными институтами.

Единственный пример успешно функционирующего международного правозащитного режима - деятельность Европейского суда по правам человека в Страсбурге. Он работает на базе Европейской конвенции по правам человека под эгидой Совета Европы. В большинстве западноевропейских государств решения этого Суда приобрели силу закона. По сути дела в Старом свете он постепенно превращается в высшую судебную инстанцию, а Европейская конвенция - в билль о правах. Правда, это региональный, а не глобальный институт, однако Европейский суд создает важный прецедент международного правосудия.

В становлении нового миропорядка правовое регулирование призвано сыграть особую роль. Его возможности далеко не исчерпываются юридическим обеспечением деятельности ТНК или даже защитой прав человека. Оно может заложить универсальные основы глобального миропорядка. Идея права как фундамента общественного бытия человечества, обретающего родовое единство, представляется весьма соблазнительной.

3. Глобализация: «кому - матерью, а кому - мачехой». Ее «пасынки» и «падчерицы» могут проклинать судьбу, но по большому счету выхода у них нет. Или они как-то впишутся в процесс трансформации человеческого сообщества, или окажутся «за бортом». Третьего не дано. Времена изоляции - блестящей и не очень - прошли навсегда.

Страны, пытающиеся отгородиться от мира, например, Северная Корея или Мьянма, быстро оказываются в незавидном положении. Даже целые цивилизации, с трудом адаптирующиеся к современному образу жизни, сталкиваются с серьезными проблемами. Пример тому - арабский мир.

Открытость не означает пассивное приспособление к окружающему миру. Напротив, она предполагает активный поиск оптимальных моделей взаимодействия с другими акторами, особенно с теми, кто определяет облик будущего. В принципе каждый может с пользой для себя внести конструктивный вклад в формирующееся глобальное сообщество народов. Одним это сделать легче, другим - труднее, но дорога не закрыта никому.

4. Глобализация меняет правила игры на мировой сцене. Выигрыши одних перестают быть проигрышами других, и наоборот. Одновременно растут и цена конфликтов, в том числе для победителей, и привлекательность сотрудничества. Государства интуитивно чувствуют новую реальность и стремятся по возможности избегать столкновений. Их конфликтный потенциал рассеивается, уходит внутрь, превращается в многочисленные споры и разногласия по конкретным вопросам, которые постепенно разрешаются тем или иным образом. До открытых столкновений дело доходит редко, и их стараются побыстрее прекратить. В то же время мощные силы подталкивают страны и народы к развитию сотрудничества в разных областях.

Можно сказать так: степень развития глобализационных процессов обратно пропорциональна остроте межгосударственных конфликтов и противоречий. С этой точки зрения Европа вступила в постконфронтационную эру, а Африка южнее Сахары остается ареной острейших столкновений и противоборства.

5. Становление глобального сообщества интенсифицирует взаимодействие государств. Они вольно или невольно выстраивают разнообразные системы отношений, создают замысловатые комбинации связей. Их сильные и слабые стороны проявляются быстрее и отчетливее, чем раньше. Они занимают определенные места на невидимых иерархических лестницах. Типологически близкие образования формируют большие группы государств: развитые, переходные, развивающиеся, так называемый четвертый мир. Внутри групп участники тоже располагаются по определенному ранжиру в зависимости от критериев сравнения. Вся система приобретает более упорядоченный и жестко структурированный характер.

Раздвигая горизонты, глобализация усиливает межстрановую конкуренцию. Все торопятся набрать очки, чтобы лучше выглядеть на общем фоне. Когда количество переходит в качество, страна перемещается вверх или вниз в мировой табели о рангах, иногда даже переходит в другую категорию. В отличие от прошлого, кардинальные изменения системы происходят не в результате мировых катаклизмов, а в ходе постепенной трансформации. Сложный рисунок международных отношений, который иногда определяют как «однополюсную многополярность», до поры до времени скрывает масштабы происходящих перемен.

6. Глобализация стимулирует создание больших, относительно однородных социальных пространств, открывающих широкий простор для человеческой деятельности. Они включают в себя территории нескольких соседних государств, находящихся приблизительно на одном уровне развития. Степень их внутренней однородности зависит от особенностей национальных историй и основательности интеграционных усилий. Выравнивание мирового пространства - задача невероятно сложная, требующая неопределенно долгого времени. Укрупнение пространств идет неравномерно, фрагментарно, создавая большую чересполосицу. Образующиеся наднациональные площадки сильно отличаются друг от друга по своим характеристикам.

Стихийно формирующийся новый мировой порядок во многом вырастает снизу, постепенно кристаллизируясь вокруг наиболее сильных игроков. На базе этих центров силы формируются обширные суперрегионы, взаимодействие внутри которых отмечено повышенной интенсивностью. В зависимости от степени интеграции они принимают различные формы - от зон свободной торговли до конфедеративных объединений.

Эта новая политико-экономическая конфигурация мира все больше привлекает внимание исследователей. На первый план выходит вопрос о природе формирующихся суперрегионов, идет ли речь о замкнутых торгово-экономических блоках с явной склонностью к автаркии или опорных конструкциях новой структуры мирового хозяйства. Пока преобладает идея открытого регионализма, когда внутренняя интеграция идет рука об руку с развитием связей между регионами.

Некоторые аналитики идут дальше. Они полагают, что таким образом закладываются основы нового политического устройства мира. По их мнению, суперрегионы движутся в направлении интегрий - наднациональных политических объединений со своими валютой, моделями экономического регулирования, правовыми институтами, структурами управления, системами безопасности. Поэтому в перспективе можно говорить если не о государственных, то о квазигосударственных образованиях. Каковы будут их конкретные формы - союзы, конфедерации, федерации, - не столь важно.

Не стоит гадать, как будут строиться отношения между суперрегионами в будущем. Вряд ли кто-то рискнет предсказать с какой-то долей уверенности, можно ли будет их вписать в рамки ООН и других международных организаций или они потребуют создания принципиально новой системы глобальных институтов. Принимающие определенные очертания суперрегионы еще не имеют политического лица (за исключением, возможно, Европейского союза). Так что всё впереди.

7. Глобализация разрушает традиционные барьеры между внутренней и внешней политикой. Общие ориентиры развития сближают внутреннее устройство государств. Близость экономических, социальных, политических форм облегчает взаимодействие на разных уровнях. Становление глобального сообщества увеличивает проницаемость границ. Внутриполитические события, отражаемые СМИ, все сильнее отдаются во внешнем мире. Поведение правительства внутри страны становится предметом пристального интереса со стороны международных организаций. Серьезные отклонения от общепринятых норм могут повлечь за собой разбирательства с неприятными последствиями.

В свою очередь мировая политика постоянно проецируется на внутригосударственную жизнь. В соответствии со своими интересами внешние силы активно включаются во внутриполитическую борьбу. Весь политический процесс становится более сложным, целостным и органичным.

* * *

Итак, процесс глобализации идет полным ходом. Мир меняется буквально на наших глазах. За десяток с небольшим лет, прошедших после окончания холодной войны, он стал более взаимосвязанным, взаимозависимым и взаимоуязвимым, чем когда-либо ранее.

За два-три десятилетия глобальное сообщество - довольно хаотичный набор глобальных связей, норм, установок, ценностей, моделей поведения, режимов, систем, институтов - начало приобретать реальные очертания. Это изменяет наши представления о социуме, гражданстве, праве, политической власти, международных отношениях и других, не менее фундаментальных категориях, на которых строится жизнь общества.