Неопределенность — ведущий современный тренд на энергетических рынках

Развитие мировой энергетики определяется сложным комплексом меняющихся факторов, значительная часть которых лежит за преде­лами самой энергетики — в сфере политики, экономики, социальной динамики. Высокая степень неопределенности не дает возможности при принятии решений опираться на экстраполяционное прогнози­рование и расчеты, а требует вычленять глобальные тренды, которые лежат за пределами энергетических рынков. Неопределенности вы­ражаются волатильностью ресурсных рынков (прежде всего нефти и газа), повышенными рисками при реализации инвестиционных про­ектов; появлением «черных лебедей».

Анализ устойчивых тенденций (трендов) развития мирового энергетического рынка позволяет выделить ряд новых явлений, возникших как в результате технологического развития, так и под влиянием разно­го рода политических, экономико-финансовых и экологических фак­торов. К числу этих трендов российские аналитики относят:

· регионализацию мировой энергетики;

· смешение спроса на энергоресурсы в развивающиеся страны;

· рост стремления стран, прежде всего импортеров топлива, к самообеспечению, сопровождающемуся адекватным ростом «ресурсного национализма»;

· рост затрат на производство конечных энергоресурсов и, соот­ветственно, рост потребности в инвестициях;

· неравномерное, хотя и неизбежное развитие возобновляемой энергетики;

· усиление внимания к энергосбережению и энергоэффективности;

· усиление межтопливной конкуренции, ведущей к стабилизации и даже относительному снижению спроса и, соответственно, цен на углеводороды.

Это важно

На смену глобализации мировых энергетических рынков приходит региона­лизация мировой энергетики, и в перспективе это может привести к сниже­нию объема традиционных торговых потоков нефти и газа.

Для каждого региона характерны свои особенности данного про­цесса. В США — уже упоминавшиеся успехи в добыче сланцевого газа, в Европе — значительные темпы роста сектора ВИЗ и стабильное сни­жение энергоемкости экономик стран Евросоюза. В Китае и частич­но в Индии — опора прежде всего на собственные ресурсы, например уголь. Основными драйверами роста потребления энергии являются увеличение населения и повышение его доходов. В ближайшие 20— 25лет мы будем свидетелями непрерывного роста экономик и численности населения в странах, не входящих в ОЭСР.

Наблюдается усиление внимания к «энергетической безопасно­сти», понимаемой, в случае стран-импортеров, как «обеспечение не­ограниченного и гарантированного доступа к энергетическим ресур­сам». Весьма ярким примером этой тенденции является поведение на топливных рынках Китая.

Своеобразной чертой традиционного хозяйственного мироощущс» ния китайцев является представление о недостатке природных ресур­сов в собственной стране («народа много — земли мало» и т.п.). Назо­вем ее «ресурсным алармизмом». В современных условиях эта черта, подкрепленная финансовым «навесом» в виде избыточных валютных резервов, определила, например, неустанный поиск инвестиционных объектов в зарубежном минерально-сырьевом секторе.

При выходе на мировой рынок Китай сталкивается с проблемой собственной величины как своеобразного действия «эффекта масшта­ба» (economy of scale). Мегаэкономика КНР, едва обозначая на внешних рынках выраженный интерес к каким-либо приобретениям, вызыва­ет соответствующую рыночную реакцию, своего рода «предвкушение Китая». Цены устремляются вверх, что заставляет с особой энергией искать и пути прямого доступа к месторождениям полезных ископаемых за рубежом, и дополнительные возможности повышения уровни самообеспечения за счет собственных ресурсов.

В таких случаях Пекином вновь актуализируется установка «опи­раться на собственные силы» — в самых разнообразных вариантах. В нулевые годы, как полагают некоторые эксперты, повышение ми­ровых цен на углеводородное топливо обусловило своего рода «воз­вращение к углю» и решительные меры в области экономии ПЭ1 и повышения эффективности их использования, особенно активно предпринимаемые с середины минувшего десятилетия.

Ресурсный алармизм продолжает питать внешнюю экспансию Китая, однако избыток валютных резервов отменил традиционное для этой страны стремление к опоре на собственные силы, усиливае­мое еще и ростом напряженности в международной политике. Отсюда и активные действия по созданию достаточных запасов и резервов, ди­версификации внешних и внутренних источников топлива и энергии. С различными вариациями такой стиль присущ очень многим импортерам из числа развивающихся стран.

Страны — экспортеры топлива склонны трактовать энергобезопас­ность с точки зрения «энергобезопасности поставок». Отсюда появле­ние понятия «ресурсный национализм».

В современных условиях «ресурсный национализм» — это стремле­ние государств, владеющих крупными природными запасами, обеспечи­вать их добычу и использование (внутри страны или экспорт) собствен­ными силами.

Как следствие — подъем национальных нефтегазовых компаний (NOC) в противовес международным транснациональным нефтегазовым мииджорам (ЮС). В результате вытеснения последних из традицион­ных для них географических и технологических ниш транснациональ­ные энергетические корпорации сегодня в значительной степени обеспечивают переход от традиционного углеводородного к постиндустриальному технологическому укладу в энергетике. Кроме того, именно они в условиях роста затрат на производство конечных энергоресурсов и, соответствен­но, роста потребности в инвестициях являются операторами наиболее высокотехнологичных проектов в традиционной углеводородной сфере — глубоководном бурении, шельфовых проектах, повышении вторичной отдачи пласта и т.п.