<<
>>

Полиархия: новые приложения понятия

Превращение мусульманской диаспоры на Западе во влиятельную общественно-политическую силу не может не оказывать влияния на систему государственно-политических институтов в западных государствах.

В целом рост ее численности способствует появлению новых центров силы и нарастанию неопределенности в системе мировой по­литики. Те новые отношения, которые складываются между участни­ками мировой политики отчасти под влиянием вышеназванного фактора, можно описать с помощью такого понятия, как полиархия.

Термин «полиархия» был введен в научный оборот около четырех десятилетий назад американским политологом Робертом Далем для описания процессов в развитых демократиях, а затем — чуть позже — использован уже применительно к мировой политике американским международником Сейомом Брауном. Браун отмечал, что термин «полиархия» означает «политическую систему, которая может быть вполне хаотичной и управляемой разнообразными акторами». Однако это не анархия (что означает отсутствие управления вообще). «Применительно к мировой политике так описывается система, в которой суверенные государства являются важными игроками и нет надна­циональных субъектов, обладающих возможностью принуждения в от­ношении государств».

С. Браун концептуализирует полиархию как систему, которая «включает значимых негосударственных, наднациональных и транснациональных субъектов в дополнение к правительствам отдельных стран и охватывает региональные и универсальные институты с наднациональными полно­мочиями».

Таким образом, данная концепция в самой упрощенной форме оз разила основную тенденцию современного процесса трансформации системы управления миром: от вначале происшедшего резкого умень­шения к начавшемуся быстрому росту числа участвующих в этом уп­равлении разновесных игроков. Естественно, что в рамках этого про­цесса таковыми становятся и общины иммигрантов.

Как большие, так и малые державы используют в качестве одно­го из инструментов своего участия в управлении миром, во-первых, свои диаспоры (классическим примером служит Китай) и, во-вторых, возданные в других странах с их помощью лоббирующие группы.

(За­частую они создаются самими диаспорами, без вмешательства страны происхождения.) К этому можно добавить также проводимую крупны­ми странами практику работы с выпускниками высших учебных заве­дений (alumni). Речь не идет о примитивной системе создания каналов влияния: и алумниты, и диаспоры — граждане других государств, ло­яльные (причем последние иногда особенно активно демонстрируют лояльность, как это делают любые неофиты) их правительствам, но способные поддерживать дружественные отношения со странами, где они получили образование.

Подтверждением тезиса о хаотичности стало очевидное бессилие международных институтов в деле управления миром, что, в частно­сти, проявляется в неспособности и/или нежелании государств создать универсальный режим регулирования миграции.

Парадоксы миграции состоят в том, что если трансграничные торгово-фи­нансовые потоки регулируются влиятельными международными институ­тами, такими как ВТО и МВФ, то пересечение границ людьми зависит от совсем другого типа регулирующих режимов. Вопрос состоит в том, хотят ли государства сформировать международный режим, регулирующий ле­гальные трансграничные потоки людей, и на какое право такой режим, будь он сформирован, станет опираться — на внутреннее или международное.

У западноевропейцев вызывает обеспокоенность не только расту­щий поток иммигрантов из стран Азии и Африки, особенно нелегаль­ных (в Испании в 2005 г. было принято уникальное для стран Евро­союза решение об амнистии 700 тыс. нелегально въехавших в страну иммигрантов), но и рост преимущественно мусульманских общин за счет более высокой рождаемости. В стремлении ограничить иммигра­цию и прирост некоренного населения некоторые государства Евро­союза прибегают к жестким мерам. Дания приняла беспрецедентный для ЕС закон, запрещающий ее гражданам привозить в страну супругов в возрасте моложе 24 лет, если те не являются гражданами государств Европейского Союза (процедура для более старших возрастов предель­но осложнена). Это связано с тем, что, согласно статистическим дан­ным, рост миграции в значительной степени происходит за счет того, что живущие в ЕС мигранты из стран Азии и Африки предпочитают находить брачных партнеров в странах своего происхождения.

Именно молодые люди являются партнерами по довольно рас­пространенным в иммигрантской среде договорным бракам (arranged marriages). В течение многих лет турецкие граждане, две трети из которых — женщины, подавали заявления в консульства Германии о полу­чении визы в связи с заключением брака с гражданином этой страны. Иначе говоря, с середины 1980-х годов в страну въехало около полу­миллиона «импортных супругов», а турецкое меньшинство в Германии прирастает за счет таких браков и рожденных в них детей.

В Великобритании 60% пакистанцев и бангладешцев заключа­ют браки с «импортными супругами», что было главным фактором 50%-ного роста пакистанской общины в Манчестере, Бирмингеме и Брэдфорде в 1990-х годах. Западноевропейцы видят проблему не в том, что подобные браки бесконтрольно увеличивают число иммиг­рантов, а в том, что они, во-первых, являются тревожным сигналом коллективного выбора иммигрантов против ассимиляции и интегра­ции, а во-вторых, увеличивают процент граждан, не владеющих язы­ком принявшей их страны и совсем не интегрированных в общество, что влечет за собой геттоизацию. Важно обратить внимание на следу­ющее. В Дании 90% жителей турецкого и пакистанского происхож­дения в первом, втором и третьем поколениях иммигрантов находя супругов в странах своего происхождения, и такое положение следует объяснять не только различиями культур, мешающими им жениться на датчанках, но и их низким статусом в обществе и дискриминацией, которой они подвергаются. Последнее в свою очередь также препят­ствует успешной интеграции.

Гибридизационному культурному и биологическому смешению, естественно, препятствуют мифы и стереотипы, разделяющие мусуль­ман и коренных жителей стран Запада. Особенно ярко они проявляют­ся в интерпретации отношения к женщине. Мусульмане полагают, что в западном, особенно западноевропейском, обществе царят распушен ность и вседозволенность, а женщины ведут себя аморально. Они край­не негативно смотрят на добрачные сексуальные контакты, не говоря о супружеской измене.

Мусульмане убеждены в превосходстве своих моральных устоев, полагая, что для них характерно уважение к женщи­не и равноправие, но с учетом физиологических различий между пола­ми. Они подчеркивают, что исламское вероучение защищает женщину, а западное общество этого не делает. За сексуальную распущенность и забвение семейных ценностей западноевропейскую цивилизацию критикует и Русская православная церковь.

Западноевропейцы, со своей стороны, так же, как и мусульмане, убеждены в превосходстве своей концепции отношений между полами. Даже в Великобритании, которая имеет многолетнюю историю в целом бесконфликтного сосуществования различных общин и культур, большинство опрошенных коренных британцев считают, что мусульмане «безуважительно» относятся к женщине. Опросы, проведенные в Испании, показали удивительное совпадение оценок друг друга, которые дают мусульманские и немусульманские респонденты: большинство коренных испанцев и мусульманских респондентов считают отноше­ние к женщине в другой группе неуважительным.

Мусульман обвиняют в избиении жен, которое дозволяется шариатом. На самом деле по этому вопросу в кругах самих мусульман нет согласия. Модернистски настроенные религиозные и общественные деятели вообще выступают за сочетание приверженности нетленным исламским ценностям с отказом от архаичных законодательных уста­новок Американский профессор религии иранского происхождения Абдулазиз Сачедина считает, что мусульмане «должны понимать ша­риат как систему ценностей, а не как систему законов». Безусловно Дожившим и не имеющим никакого отношения к исламскому вероуче­нию является восходящий к доисламской родо-племенной этике обычай «убийств чести», когда отцы и братья убивают девушек или женщин за нарушение кодекса поведения. Обычно «убийства чести» совершают гурды и пакистанцы, причем делают это открыто, не таясь, хотя знают об ожидающем их суровом наказании. Строго карают за такие преступления и в странах Персидского залива, где гастарбайтеры часто считают своих дочерей и сестер, как и самих себя, обесчещенными даже в случае, если те слишком фривольно одеты.

Особый случай для отношений между мусульманской диаспорой и коренным большинством в Западной Европе представляют собой полигамные браки. Большинство стран Евросоюза не признает рас­пространения права на воссоединение за членами полигамных семей н|вообще сам мусульманский институт полигамного брака. Но в ЕС существует и другая точка зрения на мусульманскую полигамию, ко­торую следует уважать как часть культуры мусульманского сообщества (хотя в ряде стран самого исламского мира многоженство законодательно запрещено).

<< | >>
Источник: Под ред. Шаклеиной Т. А., Байкова А. А.. Мегатренды: Основные траектории эволюции мирового порядка в XXI веке. 2013

Еще по теме Полиархия: новые приложения понятия:

  1. Г) Полиархия
  2. ПОЛИАРХИЯ
  3. Новые богачи и новые бедняки
  4. Новые нравы — новые требования
  5. ПРИЛОЖЕНИЕ 1
  6. Приложения
  7. ПРИЛОЖЕНИЯ
  8. Приложение А
  9. Приложения
  10. ПРИЛОЖЕНИЯ
  11. ПРИЛОЖЕНИЕ
  12. ПРИЛОЖЕНИЕ А
  13. ПРИЛОЖЕНИЕ Б
  14. ПРИЛОЖЕНИЕ В
  15. ПРИЛОЖЕНИЕ Д
  16. ПРИЛОЖЕНИЕ Е
  17. ПРИЛОЖЕНИЕ Ж
  18. ПРИЛОЖЕНИЯ
  19. ПРИЛОЖЕНИЯ
  20. Приложение 1