<<
>>

Проблемы в отношениях Россия—ЕС в новом тысячелетии

Однако следует признать, что в 2000-е годы взаимоотношения Рос­сии и объединенной Европы приблизились к критической черте. И в России, и в Европейском Союзе нарастает неудовлетворенность как общим состоянием отношений, так и поведением друг друга в конкрет­ных ситуациях.

Первым «пробным камнем» стала острая дискуссия вокруг про­блемы наземного доступа российских граждан в Калининградскую об­ласть после расширения Евросоюза. Затем президент В. Путин подверг беспрецедентно резкой публичной критике «брюссельскую бюрокра­тию» за ее попытки «выкручивать руки» России. Поводом послужила жесткая, бескомпромиссная позиция Еврокомиссии и ряда стран ЕС на переговорах о вступлении РФ в ВТО. Следующим был скоротечный дипломатический конфликт по поводу урегулирования в Приднестро­вье. Европейцы, не приняв «план Козака», впервые дали понять Мо­скве, что она уже не может полностью самостоятельно действовать на пространствах СНГ, а выборная президентская кампания в Украине конца 2004 г. показала, что страны ЕС отныне активный и постоянный участник политических отношений на постсоветском пространстве.

В том же 2004 г. Россия заняла жесткую позицию по вопросу о распространении действия «Соглашения о партнерстве и сотрудни­честве» (СПС) с ЕС от 1994 г. на вступающие в него страны ЦВЕ. Так, у России вызвало целый ряд озабоченностей распространение на но­вых членов ЕС квот и других нетарифных ограничений в отношении российских товаров, введение визового режима, правовое положение русскоязычного населения в государствах Балтии и др. Переговоры России и Европейского Союза по данным вопросам велись в интен­сивном режиме и завершились подписанием в Люксембурге в апреле 2004 г. Протокола о распространении СПС на новых членов ЕС. Заяв­ление урегулировало ряд озабоченностей и обозначило пути к реше­нию оставшихся для России проблем. Тем не менее полностью ликви­дировать трудности, возникающие для России в связи с расширением ЕС, оно не смогло.

В то же время Европейская комиссия и Европарламент выступили с резко критическими заявлениями по российской тематике (наруше­ние прав человека в Чечне). В результате стало окончательно ясно, что в двусторонних отношениях наступил сложный период. При этом не­сомненно, что обе стороны несут свою долю ответственности за воз­никновение этих сложностей. Россия оказалась не готова выполнять «высокие» обязательства, взятые при подписании СПС, и не создала правовых и организационных условий для работы с ЕС. Евросоюз же оказался не способен выстраивать отношения с Россией как с равно­правным стратегическим партнером, имеющим собственные нацио­нальные интересы.

«...Одной из причин кризиса доверия, — пишут отечественные эксперты, — является доминирование подхода Европейского союза, в соответствии с которым Россия рассматривается как растущий рынок сбыта и источ­ник снабжения сырьевыми, прежде всего топливно-энергетическими, то­варами, требующий в интересах безопасности “мягкого” контроля через договорно-правовые инструменты, аналогичные “соседству”».

В отношениях между обоими партнерами можно выделить не­сколько крупных узлов противоречий.

1. Россию и Европу все больше разделяют страны постсоветского пространства. Выступив с новыми проектами экономической интегра­ции стран СНГ и собственными планами урегулирования локальных конфликтов, Россия не встретила понимания со стороны ЕС. Так, при обсуждении положения в Молдавии и Грузии на совещании министров ОБСЕ в Маастрихте (декабрь 2003 г.) Россия оказалась в полной изо­ляции. Более того, Европейский Союз усилил давление на руководство Молдавии с целью осуществить «европейский план» приднестровского урегулирования без активного участия России, что вызвало понятное недовольство и непонимание в Москве. (Новый всплеск недоволь­ства происходит в феврале 2005 г., накануне парламентских выборов в Молдове. Государственная Дума призывает правительство РФ к вве­дению экономических санкций против Молдовы в связи с ситуацией в Приднестровье.) В свою очередь, Европейский союз, получив в ка­честве непосредственных соседей Белоруссию, Молдавию и Украину, просто вынужден был активизировать политику в западной части СНГ.

То обстоятельство, что именно вхождение в «Единую Европу» при­влекает большинство постсоветских правящих элит, только обостряет соперничество России и ЕС в этом регионе. Как представляется, со­вершенно не случайно появление в 2005 г. предложения отгородиться от России, как и от Сирии, Ирана и Ирака, санитарным кордоном, со­стоящим из буферных государств: Белоруссии, Молдавии, Украины и Турции. В итоге возникла концепция Европейской политики сосед­ства. Правда, по словам европейского эксперта, «Россия стояла в ней особняком — особое политическое и стратегическое значение этого государства предполагало двустороннее стратегическое партнерство между ней и Евросоюзом».

2. Нарастают различие подходов в области энергетики. Как извест­но, Россия — крупнейший в мире производитель и экспортер природ­ного газа и нефти, на долю которой приходится более 20% разведанных мировых запасов газа и 5% всех запасов нефти. Во второй половине 2003 г. стало ясно, что Российское государство не только намерено со­хранять стратегический контроль над важнейшими энергетическими ресурсами, но и готово использовать энергетический рычаг в своей внешней политике в отношении ЕС. Российские власти вполне ясно высказались против проектов, касающихся построения региональной инфраструктуры, таких как TRASECA и INOGATE (Межгосударствен­ная транспортировка нефти и газа в Европу), не предполагающих уча­стие России. В свою очередь, вопросы энергетической безопасности и диверсификации источников энергии стали важнейшими для Евросо­юза. В декабре 2004 г. Международное энергетическое агентство преду­предило ЕС о том, что его зависимость от российского газа подвергает риску энергетическую безопасность Европы. По состоянию на 2005 г., около 47% поставок природного газа в Германию осуществляется из России. Для ряда других стран, недавно вступивших в ЕС, таких как Словакия, этот показатель составляет уже 100%. Любой, даже случай­ный срыв поставок может вызвать огромные негативные последствия.

Еще в 1994 г. РФ подписала «Договор к Энергетической хартии» (ДЭХ), который вступил в силу в 1997 г.

К настоящему времени его под­писали Европейский Союз и 52 государства, ратифицировали 46. Все последующие годы наша страна, не осуществив процедуру ратифика­ции ДЭХ (что сильно раздражает чиновников ЕС), применяет его на временной основе в части, не противоречащей российскому законода­тельству, и продолжает участвовать в переговорах в рамках Конферен­ции Энергетической хартии, что соответствует ст. 45 ДЭХ.

В 2001 г. Государственная Дума РФ провела слушания по ДЭХ и ре­шила отложить ратификацию. Дума также приняла заявление, соглас­но которому вопрос о ратификации не будет рассматриваться до при­нятия ряда российских требований. Последние, в частности, включали уточнение двух положений статьи 7 ДЭХ — о соотношении транзитных и внутренних тарифов на прокачку газа и согласительной процедуре урегулирования транзитных споров, а также о завершении переговоров по специальному Протоколу Энергетической хартии по транзиту и др.

В то же время зависимость ЕС от импорта горючих полезных иско­паемых в предстоящие 20 лет продолжит увеличиваться, поскольку ме­сторождения в Северном море скоро будут истощены. Результат будет таков: 90% потребляемой нефти придется импортировать из-за преде­лов Евросоюза. В ЕС все серьезнее задумываются над тем, как обеспе­чить Европе энергетическую безопасность. В частности, предлагается:

· разнообразить источники поставок энергоносителей;

· оказывать давление в вопросе диверсификации транспортных маршрутов поставок нефти и газа;

· стремиться стабилизировать обстановку в регионах, производя­щих энергоресурсы и обеспечивающих их транзит — особенно в «расширенной Европе».

Отсюда попытки «вдохнуть жизнь» в ГУАМ, демонстративная под­держка белорусской оппозиции и др., поскольку через территорию стран, входящих в эту международную организацию и Белоруссию, планируется проложить транспортные маршруты поставок азербайд­жанской нефти и туркменского газа в обход России.

Видимо, поэтому амбициозный многообещающий проект «энерго­диалога» с Россией пребывает в состоянии застоя и нет никакой яс­ности и относительно европейских инвестиционных планов в газовой и нефтяной отраслях РФ.

В соответствии с Энергетической стратеги­ей России на период до 2020 г., необходимо инвестировать в отрасль около 450—600 млрд евро, приблизительно 150 млрд из этой суммы требовалось на период до 2010 г. Таким образом, очевидно, что энер­гетическое партнерство должно было быть направлено на увеличение притока инвестиций в российский энергетический сектор для модер­низации и расширения энергетической и транспортной инфраструк­туры, а также улучшения экологической обстановки, для увеличения доли экологически чистых технологий на рынке, а также в целях повы­шения энергоэффективности предприятий.

Речь шла о разработке и реализации крупномасштабных пилотных инвестиционных проектов в области производства и транспортировки энергии и энергоносителей из России в страны ЕС — стыковка элек­тросетей России и ЕС, Северный трансевропейский газопровод, газо­провод Ямал—Европа транзитом через Белоруссию и Польшу, освое­ние Штокмановского месторождения, интеграция нефтепроводной системы «Дружба», проходящей через Белоруссию и Украину, с евро­пейским нефтепроводом «Адрия». Это также вопросы внедрения энер­госберегающих и природоохранных технологий в РФ, совершенство­вания нормативной базы энергетического сотрудничества, создания при финансовом содействии ЕС Центра энергетических технологий в России. Если учитывать, что более 50% российского экспорта энерго­носителей приходится на страны ЕС, то для России жизненно важно и сохранение практики долгосрочных контрактов на поставку энергоно­сителей в Европу.

3. Можно было уверенно ожидать, что с вступлением в Евросоюз стран Восточной Европы и Балтии в политике ЕС усилятся антироссий­ские настроения. Часть новых членов Европейского Союза постарают­ся получить финансовые и политические дивиденды от статуса «при­фронтовых» территорий или государств «санитарного пояса», раздувая тему своего положения на границе с якобы не слишком дружествен­ным Европе государством. Можно было сразу предположить, что до­полнительное недовольство России вызовут и попытки восточноевро­пейских членов ЕС выступить в роли «адвокатов» ряда государств СНГ в «Большой Европе».

4. Политическое решение ЕС превратить «Европу-15» в «Евро­пу-25», затем с 1 января 2007 г. в «Европу-27», а также необходимость радикальной перестройки институциональной структуры и принципов функционирования Европейского Союза, уже приводят к тому, что, с одной стороны, — все его основные финансовые и экономические ресурсы направляются на «переваривание» новых членов Союза, при­способление их к европейским стандартам, с другой — политические усилия сосредоточиваются на выработке и согласовании конституци­онных основ «новой Европы». Поэтому интерес к России как потенци­альному стратегическому партнеру ЕС, как и проблемы дальнейшего рас­ширения Союза, неизбежно отошли на второй план.

В этой ситуации неприятной неожиданностью для Еврокомиссии оказалась твердая позиция правительства РФ по проблеме миними­зации для нашей страны экономического ущерба от расширения ЕС (распространение на новых членов ЕС правил таможенной защиты европейского рынка, квотирования поставок ряда товаров из России (стали и текстиля), антидемпинговых процедур, правил по диверсифи­кации источников энергоснабжения, практики ограничения поставок товаров ядерного цикла, введение визового режима для граждан РФ и др.). Европейский Союз раздражают попытки российского руковод­ства увязывать воедино проблемы, которые, как им кажется, напрямую друг с другом не связаны. В результате не решаются даже относитель­но простые вопросы и нарастает общий конфликтный потенциал. Так, чиновники ЕС не считают, что они обязаны компенсировать внешнему государству (тем более не члену ВТО) негативные следствия своих вну­тренних решений.

В результате в состоянии стагнации пребывают все основные инте­грационные проекты — энергетический диалог ЕС—Россия, построе­ние четырех «общих пространств» (на саммите Россия—ЕС, прошедшем 6 ноября 2003 г. в Риме, было решено начать работу по формированию общего экономического пространства, общего пространства внешней безопасности, общего пространства свободы, безопасности и правосу­дия, общего пространства науки и образования, включая культурные аспекты). Вновь эта цель была подтверждена в мае 2005 г. в Москве, во время празднования 55-й годовщины Победы, и опять без практи­ческих последствий. Сложно идут переговоры о вступлении России в ВТО, отчасти это связано с завышенными первоначальными ожида­ниями сторон, а отчасти с объективной неготовностью нашей страны выполнять взятые на себя обязательства, что ужесточает претензии государств ЕС к России. Часто приводимым примером стало зафик­сированное в ст. 55 СПС намерение России в одностороннем порядке привести внутреннее законодательство в соответствие с европейским. Полное отсутствие прогресса на этом направлении возмущает евро­пейцев. То же самое касается открытия рынка банковских и страховых услуг, а также некоторых других вопросов.

С точки зрения Евросоюза, Москва не желает учитывать его ин­тересы, интересы стран-членов и других внешних экономических игроков. Россия, например, не торопится снять опасения европейцев в вопросах экологии (хотя сегодня уже ратифицирован Федеральным собранием России «Киотский протокол»), не только не предоставляет своим регионам достаточной самостоятельности во внешнеэкономи­ческой деятельности (а именно этого добивается европейский бизнес, не желающий действовать исключительно через Москву), но и отни­мает уже имеющиеся возможности, усложняет процедуры получения российских виз гражданами стран ЕС и т.д.

И наконец, на отношения с Россией проецируются внутренние не­урядицы в Европейском Союзе. Иракская война продемонстрировала неспособность Евросоюза проводить единую политику в отношении США, а саммит ЕС—Россия в Риме (ноябрь 2003 г.) выявил ту же про­блему в отношении Москвы. Однако без каких-либо успехов по фор­мированию общей внешней политики и политики безопасности нечего говорить о какой-либо глобальной политической роли ЕС в мире.

Попытки преодолеть внутренний кризис и отсутствие политической воли и возможностей противостоять американскому давлению вызвали у европейцев желание добиться результата на российском направлении общей политики ЕС. Незавершенность урегулирования на Северном Кавказе, внутриполитические процессы в России после террористиче­ского акта в Беслане, приведшие к формированию моноцентрического политического режима в стране, дают институтам ЕС все новые широ­кие возможности проявить себя на поприще защиты демократических норм и прав человека в РФ. ЕС и другие европейские институты не уста­ют критиковать Россию, призывая занять по отношению к ней более жесткую позицию и даже перейти к политике санкций (с 2004 г. Россия в рейтингах Freedom House относится к числу «несвободных государств»). «Следует признать, — пишет российский исследователь А. Н. Смирнов, — что представляющие европейскую сторону политические и общественные институты будто вознамерились не оставлять у России иллюзий. Трудно перечислить все, отягощающее восприятие Европы россиянами и создаю­щее негативный психологический фон».

В свою очередь, Россия не без оснований опасается, что расширение ЕС на восток приведет к ее полному исключению из процесса европей­ской интеграции. По-прежнему до конца не урегулированная, трудная проблема — это вопрос о Калининграде; российское руководство пыта­ется найти решение, по которому Калининград оставался бы неотъемле­мой частью России. В то же время ЕС рассматривает его как свой анклав. Сохраняются проблемы с обеспечением прав русскоязычного населения в странах Балтии и т.д. Если обе стороны будут не в состоянии вырабо­тать общие решения по данным проблемам, это может привести к новым серьезным осложнениям в отношениях между Россией и ЕС.

На этом фоне в Евросоюзе была предпринята попытка пересмо­треть основные параметры отношений с Россией.

Прежде всего, высказана общая неудовлетворенность состоянием отношений с Россией, дана критическая оценка способности Европей­ского Союза проводить единую и согласованную внешнюю политику, а также декларативно признана необходимость продолжать курс на ин­теграцию России путем создания долгосрочных совместных проектов, таких как формирование четырех общих пространств.

Одновременно высказано новое требование строить отношения с Россией на основе большего рационализма, в первую очередь исходя из собственных интересов Евросоюза. Ранее официальные органы ЕС не упоминали интересы организации как основу своей переговорной позиции. Напротив, упор всегда делался на подчеркивании общности интересов Европейского Союза и России.

Сохранился тезис о необходимости принятия Россией базовых ев­ропейских норм и ценностей для вхождения ее в «Большую Европу». Вместе с тем такой подход вступает в противоречие с новой установ­кой на отстаивание собственно европейских интересов в отношени­ях с РФ. В Европе на глазах слабеет никогда не доминировавшее, но всегда присутствовавшее представление о том, что интеграция России принципиально возможна, что Россия может стать частью сообщества европейских наций, разделяющих сходные ценности. На базе этих об­щих ценностей строилось и здание общих интересов. Если же ценности принципиально разнятся, ослабевает и общность интересов. У полити­ков ЕС усиливается настрой на то, что Россия в принципе не интегри­руема и остается естественным партнером-соперником за пределами европейского пространства.

Россия сама отчасти поддерживает негативные настроения у евро­пейской политической элиты, требуя полной свободы рук во внешней и внутренней политике, оговаривая свои особые интересы в Централь­ной Азии, на Кавказе и определяя ЕС исключительно как партнера по безопасности на континенте.

Граница между интегрируемым и неинтегрируемым пространства­ми, на взгляд многих в Европе, как уже отмечалось выше, проходит по западным рубежам России. Это побуждает Европейский Союз к действиям, способствующим развитию альтернативного проекта в за­падной части СНГ, подталкивает к тому, чтобы уменьшить влияние России в Белоруссии, Молдавии и Украине (о чем свидетельствуют бурные перипетии президентских выборов в Украине в конце 2004 г. и беспрецедентное участие в них европейских наблюдателей и европей­ских фондов) и перестать учитывать российские интересы в этом ре­гионе. Меняется трактовка функции общей границы. Курс на развитие трансграничного сотрудничества с Россией (попытки формирования еврорегионов «Карелия», «Балтика») постепенно сменяется полити­кой «управления границей» (border management). Если раньше подчер­кивалась важность интеграционного эффекта в отношениях между людьми, живущими по разные стороны границы, то сегодня граница вновь рассматривается как разделительная линия, которая сохранится довольно-таки долго. Трудности в развитии сотрудничества на этом и других направлениях объясняются и тем, что

«...Россия и Европейский Союз находятся на разных уровнях развития. Европейский Союз вступил в эпоху постиндустриального общества, Рос­сия все еще является индустриальным обществом. Граница России и Фин­ляндии — одна из наиболее контрастных в современном мире. Одним из следствий этого является то, что по разные стороны одни и те же проблемы воспринимаются совершенно по-иному. Поэтому инициативы одной из сторон далеко не всегда понимаются другой: Россия и Европейский Союз порой говорят на совершенно разных языках» (К. К. Худолей).

Реализация идеи введения безвизового режима между Россией и ЕС, без чего общее экономическое пространство останется не более чем декларацией, отнесена на неопределенное будущее, а по сути, снята с повестки дня. Напротив, в последнее время ЕС и США начали актив­но проводить политику по ускоренной интеграции в Европу Украины, «отрыв» ее от РФ, что проявляется в демонстрации крайней заинтере­сованности в развитии и внутриполитических процессов в стране, и к ее шагам навстречу России и СНГ. Не случайно после 2004 г. перио­дически по инициативе европейцев поднимается вопрос о демаркации украинско-российской границы, установлении здесь более жесткого пограничного режима, таким образом, символическую границу между Россией и Европой пытались «отодвинуть» еще дальше на Восток.

Нужно отметить, что президент В. Путин для придания «второго дыхания» отношениям с европейскими партнерами пытался использо­вать празднование 60-летия Победы. На саммите Россия—ЕС 10 мая 2005 г. с участием Председателя ЕС премьер-министра Люксембурга Ж.-К. Юнкера, Председателя Еврокомиссии Жозе М. Д. Баррозу и Верховного представителя ЕС по общей внешней политике и политике безопасности Х. Соланы были приняты четыре «дорожные карты» как инструмент реанимирования проекта четырех «общих пространств» — общего экономического пространства, общего пространства внешней безопасности, общего пространства свободы, безопасности и правосу­дия, общего пространства науки и образования, включая культурные аспекты. В частности, Россия и ЕС договорились изучить условия для безвизовых поездок в долгосрочной перспективе и своевременно за­вершить переговоры по соглашению о реадмиссии. В итоговом заявле­нии говорилось:

«Более тесное сотрудничество в сфере юстиции и внутренних дел, вклю­чая вопросы управления границами и миграции, будет служить задаче строительства новой Европы без разделительных линий и тем самым спо­собствовать поездкам между всеми европейцами». В то же время важно отметить, что «дорожные карты» не являются международно-правовыми документами, что, по сути, превращает их в «декларации о намерениях».

Тем более что практической реализации этих инициатив пока не последовало. Возможный выход из тупика — переход к более прагматич­ной модели отношений как по линии Россия—ЕС, так и по линии двух­сторонних отношений с рядом стран Европы. Известно, что государства ЕС по-разному оценивали и оценивают Россию как партнера по отно­шениям. Можно вспомнить, что именно Германия и Италия на протяже­нии 1990-х годов были основными российскими инвесторами. Германия и сегодня сохраняет свои позиции крупнейшего внешнеэкономического партнера России, ее главного кредитора и лидера по инвестициям в рос­сийскую экономику. Не случайно Россия всегда встречала и встречает наибольшее понимание у руководства именно этих стран.

Видимо, сама жизнь заставит пересмотреть идейную базу сотрудни­чества. Россия могла бы на время забыть декларации о своей европей­ской идентичности, поскольку они не могут быть реализованы даже в среднесрочной перспективе и тем более оформлены вступлением в Ев­росоюз. ЕС, со своей стороны, уже на практике частично отказался от доктрины европеизации России как основы его российской политики в предшествующие годы. Смена парадигмы — от интеграции к прагма­тичному и предметному, взаимовыгодному и многовекторному сотруд­ничеству — позволила бы снять излишнюю политическую риторику, нивелировать целый ряд проблем и трудностей в отношениях и сделать их более ориентированными на практический результат, т.е. повысить их эффективность. Лозунг дня: «Россия и Запад должны находиться в состоянии интеракции, а не интеграции».

«Россия остается за внешней границей европейского интегрирующегося пространства в положении, когда российские игроки испытывают расту­щее давление со стороны Евросоюза и не имеют каналов, пригодных для трансляции российских требований и видения ситуации. В таких условиях получение российскими социальными и политическими акторами прямо­го доступа к европейским политическим сетям и иным формам вовлечения можно считать настоятельной задачей на ближайшее будущее», — отмеча­ют российские эксперты.

Произойдет ли на деле этот поворот во взаимоотношениях, зависит только от доброй воли и гибкости политических элит стран—членов ЕС и России.

Еще в мае 2006 г. на саммите Россия—ЕС в Сочи была достигну­та политическая договоренность о начале работы над новым базовым соглашением между Россией и ЕС. Однако следует напомнить — Соглашение о партнерстве и сотрудничестве основано на тезисе о не­обходимости «восприятия Россией базовых европейских ценностей». А именно регулярные провалы на этом поле деятельности остаются главным упреком со стороны Евросоюза.

Такое идеологически обусловленное «партнерство», по мнению не­которых российских экспертов, просто-таки обречено на циклическое производство кризисов. В 2002 г. это был калининградский транзит, в 2003-м — вступление России в ВТО, в 2004-м — распространение дей­ствия СПС на новые страны-члены, в 2005 и 2006 гг. проблемы постав­ки в Европу энергоносителей и политическая активность ЕС на пост­советском пространстве. В перспективе источниками конфликта могла бы стать судьба Белоруссии или Молдовы.

Во многом именно поэтому в октябре 2006 г. на неформальном сам­мите ЕС—Россия в Лахти (Финляндия) Президент РФ Владимир Пу­тин предложил заменить СПС на Договор о стратегическом партнер­стве. Переговоры по заключению нового соглашения были назначены на ноябрь 2006 г., однако были осложнены тем, что Польша «братьев Качиньских» наложила вето на ведение переговоров, выступая с требо­ваниями снять эмбарго на поставки польского мяса в РФ. Соглаше­ние удалось продлить еще на год в соответствии со ст. 106 Соглашения о партнерстве и сотрудничестве, а в декабре 2007 г. Польша объявила о готовности снять вето, но начало переговорного процесса до послед­него времени сдерживалось Литвой.

В мае 2008 г. Совет министров иностранных дел ЕС утвердил ман­дат на переговоры о принятии нового базового соглашения между ЕС и Россией. Так, в июне 2008 г. на саммите в Ханты-Мансийске Россия и ЕС официально объявили о начале переговоров по новому соглаше­нию, первый раунд которых состоялся уже в июле 2008 г. в Брюсселе. В ходе первого раунда переговоров России и ЕС по новому базовому соглашению стороны договорились о содержании и объеме будущего соглашения, в которое войдут политический диалог, торговое и эко­номическое сотрудничество, реформы в сфере правосудия, свобод, безопасности, науки, образования и культуры. ЕС настаивал на вы­работке детального документа. Российский президент Дмитрий Мед­ведев предложил подготовить базовое соглашение в виде рамочного документа, не перегружая его многочисленными деталями, которые можно будет конкретизировать в последующих специализированных соглашениях.

Проведение второго раунда переговоров было запланировано на сентябрь 2008 г. Однако в августе 2008 г. возник серьезный кризис, свя­занный с попыткой Грузии с помощью оружия решить проблему не­признанных государств на своей территории (Абхазия, Южная Осе­тия), что привело к вооруженному конфликту Грузии с Россией. И хотя Россия выиграла «пятидневную войну» на поле боя, но она, безуслов­но, проиграла войну информационную, что резко ухудшило ее отно­шения с США и Европой и разрушило позитивный международный имидж нашей страны.

Поэтому в ходе экстренного саммита ЕС по Грузии в Брюсселе в сентябре 2008 г. было принято решение приостановить проведение переговоров с Россией. ЕС поставил условием возобновления перего­воров выполнение разработанного президентами России и Франции Дмитрием Медведевым и Николя Саркози плана урегулирования си­туации вокруг Южной Осетии и Абхазии. Россия полностью выполни­ла взятые на себя обязательства, после чего было принято решение о проведении второго раунда переговоров в Ницце в ноябре 2008 г. Как предполагалось, саммит должен был «растопить лед», образовавшийся в отношениях Брюсселя и Москвы после войны в Грузии, что и отметил президент председательствующей на тот момент в Европейском Союзе Франции Николя Саркози:

«Европа и Россия заинтересованы в сотрудничестве. И в этот историче­ский момент нам меньше всего нужен конфликт, нам не нужна конфрон­тация, нам не нужен раскол и уж тем более война. Нам нужно единство».

Так, по итогам саммита в Ницце Россия и ЕС приняли решение продолжить переговоры по новому базовому Соглашению о страте­гическом партнерстве. Предполагается, что новое Соглашение станет юридически обязывающим рамочным документом, который опре­делит «правила игры» во всех сферах отношений России и ЕС. ССП призвано обеспечить укрепление правовой основы в ключевых сферах взаимодействия России и Евросоюза. Таким образом, скорее всего, но­вое Соглашение не будет всеобъемлющим, а скорее, рамочным и будет затрагивать лишь важнейшие аспекты взаимоотношений Европейско­го Союза и Российской Федерации, детально не прописывая структуру взаимодействия сторон.

<< | >>
Источник: Ачкасов В. А., Ланцов С. А.. Мировая политика и международные отношения. 2011

Еще по теме Проблемы в отношениях Россия—ЕС в новом тысячелетии:

  1. Проблемы вокруг ДОВСЕ, отношения Россия—НАТО и нарастание разногласий по проблеме создания системы ПРО в Европе
  2. Шаклеина Т.А.. Россия и США в новом мировом порядке, 2002
  3. Россия в формирующемся новом мировом порядке
  4. Россия в формирующемся новом мировом порядке
  5. Проблемы отношений Россия—НАТО в «нулевые годы»
  6. Проблема российской идентичности в новом веке
  7. ПРОБЛЕМЫ СМЕШАННЫХ БРАКОВ В СОВРЕМЕННЫХ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЯХ (РОССИЯ – ЕС)
  8. 6.8. Российско-китайские отношения на пороге нового тысячелетия
  9. Лебедева М.М.. Мировая политика и международные отношения на пороге нового тысячелетия, 2000
  10. Россия и ЕС, проблемы и задачи