Проблемы в отношениях Россия—ЕС в новом тысячелетии
Однако следует признать, что в 2000-е годы взаимоотношения России и объединенной Европы приблизились к критической черте. И в России, и в Европейском Союзе нарастает неудовлетворенность как общим состоянием отношений, так и поведением друг друга в конкретных ситуациях.
Первым «пробным камнем» стала острая дискуссия вокруг проблемы наземного доступа российских граждан в Калининградскую область после расширения Евросоюза. Затем президент В. Путин подверг беспрецедентно резкой публичной критике «брюссельскую бюрократию» за ее попытки «выкручивать руки» России. Поводом послужила жесткая, бескомпромиссная позиция Еврокомиссии и ряда стран ЕС на переговорах о вступлении РФ в ВТО. Следующим был скоротечный дипломатический конфликт по поводу урегулирования в Приднестровье. Европейцы, не приняв «план Козака», впервые дали понять Москве, что она уже не может полностью самостоятельно действовать на пространствах СНГ, а выборная президентская кампания в Украине конца 2004 г. показала, что страны ЕС отныне активный и постоянный участник политических отношений на постсоветском пространстве.
В том же 2004 г. Россия заняла жесткую позицию по вопросу о распространении действия «Соглашения о партнерстве и сотрудничестве» (СПС) с ЕС от 1994 г. на вступающие в него страны ЦВЕ. Так, у России вызвало целый ряд озабоченностей распространение на новых членов ЕС квот и других нетарифных ограничений в отношении российских товаров, введение визового режима, правовое положение русскоязычного населения в государствах Балтии и др. Переговоры России и Европейского Союза по данным вопросам велись в интенсивном режиме и завершились подписанием в Люксембурге в апреле 2004 г. Протокола о распространении СПС на новых членов ЕС. Заявление урегулировало ряд озабоченностей и обозначило пути к решению оставшихся для России проблем. Тем не менее полностью ликвидировать трудности, возникающие для России в связи с расширением ЕС, оно не смогло.
В то же время Европейская комиссия и Европарламент выступили с резко критическими заявлениями по российской тематике (нарушение прав человека в Чечне). В результате стало окончательно ясно, что в двусторонних отношениях наступил сложный период. При этом несомненно, что обе стороны несут свою долю ответственности за возникновение этих сложностей. Россия оказалась не готова выполнять «высокие» обязательства, взятые при подписании СПС, и не создала правовых и организационных условий для работы с ЕС. Евросоюз же оказался не способен выстраивать отношения с Россией как с равноправным стратегическим партнером, имеющим собственные национальные интересы.
«...Одной из причин кризиса доверия, — пишут отечественные эксперты, — является доминирование подхода Европейского союза, в соответствии с которым Россия рассматривается как растущий рынок сбыта и источник снабжения сырьевыми, прежде всего топливно-энергетическими, товарами, требующий в интересах безопасности “мягкого” контроля через договорно-правовые инструменты, аналогичные “соседству”».
В отношениях между обоими партнерами можно выделить несколько крупных узлов противоречий.
1. Россию и Европу все больше разделяют страны постсоветского пространства. Выступив с новыми проектами экономической интеграции стран СНГ и собственными планами урегулирования локальных конфликтов, Россия не встретила понимания со стороны ЕС. Так, при обсуждении положения в Молдавии и Грузии на совещании министров ОБСЕ в Маастрихте (декабрь 2003 г.) Россия оказалась в полной изоляции. Более того, Европейский Союз усилил давление на руководство Молдавии с целью осуществить «европейский план» приднестровского урегулирования без активного участия России, что вызвало понятное недовольство и непонимание в Москве. (Новый всплеск недовольства происходит в феврале 2005 г., накануне парламентских выборов в Молдове. Государственная Дума призывает правительство РФ к введению экономических санкций против Молдовы в связи с ситуацией в Приднестровье.) В свою очередь, Европейский союз, получив в качестве непосредственных соседей Белоруссию, Молдавию и Украину, просто вынужден был активизировать политику в западной части СНГ.
То обстоятельство, что именно вхождение в «Единую Европу» привлекает большинство постсоветских правящих элит, только обостряет соперничество России и ЕС в этом регионе. Как представляется, совершенно не случайно появление в 2005 г. предложения отгородиться от России, как и от Сирии, Ирана и Ирака, санитарным кордоном, состоящим из буферных государств: Белоруссии, Молдавии, Украины и Турции. В итоге возникла концепция Европейской политики соседства. Правда, по словам европейского эксперта, «Россия стояла в ней особняком — особое политическое и стратегическое значение этого государства предполагало двустороннее стратегическое партнерство между ней и Евросоюзом».2. Нарастают различие подходов в области энергетики. Как известно, Россия — крупнейший в мире производитель и экспортер природного газа и нефти, на долю которой приходится более 20% разведанных мировых запасов газа и 5% всех запасов нефти. Во второй половине 2003 г. стало ясно, что Российское государство не только намерено сохранять стратегический контроль над важнейшими энергетическими ресурсами, но и готово использовать энергетический рычаг в своей внешней политике в отношении ЕС. Российские власти вполне ясно высказались против проектов, касающихся построения региональной инфраструктуры, таких как TRASECA и INOGATE (Межгосударственная транспортировка нефти и газа в Европу), не предполагающих участие России. В свою очередь, вопросы энергетической безопасности и диверсификации источников энергии стали важнейшими для Евросоюза. В декабре 2004 г. Международное энергетическое агентство предупредило ЕС о том, что его зависимость от российского газа подвергает риску энергетическую безопасность Европы. По состоянию на 2005 г., около 47% поставок природного газа в Германию осуществляется из России. Для ряда других стран, недавно вступивших в ЕС, таких как Словакия, этот показатель составляет уже 100%. Любой, даже случайный срыв поставок может вызвать огромные негативные последствия.
Еще в 1994 г. РФ подписала «Договор к Энергетической хартии» (ДЭХ), который вступил в силу в 1997 г.
К настоящему времени его подписали Европейский Союз и 52 государства, ратифицировали 46. Все последующие годы наша страна, не осуществив процедуру ратификации ДЭХ (что сильно раздражает чиновников ЕС), применяет его на временной основе в части, не противоречащей российскому законодательству, и продолжает участвовать в переговорах в рамках Конференции Энергетической хартии, что соответствует ст. 45 ДЭХ.В 2001 г. Государственная Дума РФ провела слушания по ДЭХ и решила отложить ратификацию. Дума также приняла заявление, согласно которому вопрос о ратификации не будет рассматриваться до принятия ряда российских требований. Последние, в частности, включали уточнение двух положений статьи 7 ДЭХ — о соотношении транзитных и внутренних тарифов на прокачку газа и согласительной процедуре урегулирования транзитных споров, а также о завершении переговоров по специальному Протоколу Энергетической хартии по транзиту и др.
В то же время зависимость ЕС от импорта горючих полезных ископаемых в предстоящие 20 лет продолжит увеличиваться, поскольку месторождения в Северном море скоро будут истощены. Результат будет таков: 90% потребляемой нефти придется импортировать из-за пределов Евросоюза. В ЕС все серьезнее задумываются над тем, как обеспечить Европе энергетическую безопасность. В частности, предлагается:
· разнообразить источники поставок энергоносителей;
· оказывать давление в вопросе диверсификации транспортных маршрутов поставок нефти и газа;
· стремиться стабилизировать обстановку в регионах, производящих энергоресурсы и обеспечивающих их транзит — особенно в «расширенной Европе».
Отсюда попытки «вдохнуть жизнь» в ГУАМ, демонстративная поддержка белорусской оппозиции и др., поскольку через территорию стран, входящих в эту международную организацию и Белоруссию, планируется проложить транспортные маршруты поставок азербайджанской нефти и туркменского газа в обход России.
Видимо, поэтому амбициозный многообещающий проект «энергодиалога» с Россией пребывает в состоянии застоя и нет никакой ясности и относительно европейских инвестиционных планов в газовой и нефтяной отраслях РФ.
В соответствии с Энергетической стратегией России на период до 2020 г., необходимо инвестировать в отрасль около 450—600 млрд евро, приблизительно 150 млрд из этой суммы требовалось на период до 2010 г. Таким образом, очевидно, что энергетическое партнерство должно было быть направлено на увеличение притока инвестиций в российский энергетический сектор для модернизации и расширения энергетической и транспортной инфраструктуры, а также улучшения экологической обстановки, для увеличения доли экологически чистых технологий на рынке, а также в целях повышения энергоэффективности предприятий.Речь шла о разработке и реализации крупномасштабных пилотных инвестиционных проектов в области производства и транспортировки энергии и энергоносителей из России в страны ЕС — стыковка электросетей России и ЕС, Северный трансевропейский газопровод, газопровод Ямал—Европа транзитом через Белоруссию и Польшу, освоение Штокмановского месторождения, интеграция нефтепроводной системы «Дружба», проходящей через Белоруссию и Украину, с европейским нефтепроводом «Адрия». Это также вопросы внедрения энергосберегающих и природоохранных технологий в РФ, совершенствования нормативной базы энергетического сотрудничества, создания при финансовом содействии ЕС Центра энергетических технологий в России. Если учитывать, что более 50% российского экспорта энергоносителей приходится на страны ЕС, то для России жизненно важно и сохранение практики долгосрочных контрактов на поставку энергоносителей в Европу.
3. Можно было уверенно ожидать, что с вступлением в Евросоюз стран Восточной Европы и Балтии в политике ЕС усилятся антироссийские настроения. Часть новых членов Европейского Союза постараются получить финансовые и политические дивиденды от статуса «прифронтовых» территорий или государств «санитарного пояса», раздувая тему своего положения на границе с якобы не слишком дружественным Европе государством. Можно было сразу предположить, что дополнительное недовольство России вызовут и попытки восточноевропейских членов ЕС выступить в роли «адвокатов» ряда государств СНГ в «Большой Европе».
4. Политическое решение ЕС превратить «Европу-15» в «Европу-25», затем с 1 января 2007 г. в «Европу-27», а также необходимость радикальной перестройки институциональной структуры и принципов функционирования Европейского Союза, уже приводят к тому, что, с одной стороны, — все его основные финансовые и экономические ресурсы направляются на «переваривание» новых членов Союза, приспособление их к европейским стандартам, с другой — политические усилия сосредоточиваются на выработке и согласовании конституционных основ «новой Европы». Поэтому интерес к России как потенциальному стратегическому партнеру ЕС, как и проблемы дальнейшего расширения Союза, неизбежно отошли на второй план.
В этой ситуации неприятной неожиданностью для Еврокомиссии оказалась твердая позиция правительства РФ по проблеме минимизации для нашей страны экономического ущерба от расширения ЕС (распространение на новых членов ЕС правил таможенной защиты европейского рынка, квотирования поставок ряда товаров из России (стали и текстиля), антидемпинговых процедур, правил по диверсификации источников энергоснабжения, практики ограничения поставок товаров ядерного цикла, введение визового режима для граждан РФ и др.). Европейский Союз раздражают попытки российского руководства увязывать воедино проблемы, которые, как им кажется, напрямую друг с другом не связаны. В результате не решаются даже относительно простые вопросы и нарастает общий конфликтный потенциал. Так, чиновники ЕС не считают, что они обязаны компенсировать внешнему государству (тем более не члену ВТО) негативные следствия своих внутренних решений.
В результате в состоянии стагнации пребывают все основные интеграционные проекты — энергетический диалог ЕС—Россия, построение четырех «общих пространств» (на саммите Россия—ЕС, прошедшем 6 ноября 2003 г. в Риме, было решено начать работу по формированию общего экономического пространства, общего пространства внешней безопасности, общего пространства свободы, безопасности и правосудия, общего пространства науки и образования, включая культурные аспекты). Вновь эта цель была подтверждена в мае 2005 г. в Москве, во время празднования 55-й годовщины Победы, и опять без практических последствий. Сложно идут переговоры о вступлении России в ВТО, отчасти это связано с завышенными первоначальными ожиданиями сторон, а отчасти с объективной неготовностью нашей страны выполнять взятые на себя обязательства, что ужесточает претензии государств ЕС к России. Часто приводимым примером стало зафиксированное в ст. 55 СПС намерение России в одностороннем порядке привести внутреннее законодательство в соответствие с европейским. Полное отсутствие прогресса на этом направлении возмущает европейцев. То же самое касается открытия рынка банковских и страховых услуг, а также некоторых других вопросов.
С точки зрения Евросоюза, Москва не желает учитывать его интересы, интересы стран-членов и других внешних экономических игроков. Россия, например, не торопится снять опасения европейцев в вопросах экологии (хотя сегодня уже ратифицирован Федеральным собранием России «Киотский протокол»), не только не предоставляет своим регионам достаточной самостоятельности во внешнеэкономической деятельности (а именно этого добивается европейский бизнес, не желающий действовать исключительно через Москву), но и отнимает уже имеющиеся возможности, усложняет процедуры получения российских виз гражданами стран ЕС и т.д.
И наконец, на отношения с Россией проецируются внутренние неурядицы в Европейском Союзе. Иракская война продемонстрировала неспособность Евросоюза проводить единую политику в отношении США, а саммит ЕС—Россия в Риме (ноябрь 2003 г.) выявил ту же проблему в отношении Москвы. Однако без каких-либо успехов по формированию общей внешней политики и политики безопасности нечего говорить о какой-либо глобальной политической роли ЕС в мире.
Попытки преодолеть внутренний кризис и отсутствие политической воли и возможностей противостоять американскому давлению вызвали у европейцев желание добиться результата на российском направлении общей политики ЕС. Незавершенность урегулирования на Северном Кавказе, внутриполитические процессы в России после террористического акта в Беслане, приведшие к формированию моноцентрического политического режима в стране, дают институтам ЕС все новые широкие возможности проявить себя на поприще защиты демократических норм и прав человека в РФ. ЕС и другие европейские институты не устают критиковать Россию, призывая занять по отношению к ней более жесткую позицию и даже перейти к политике санкций (с 2004 г. Россия в рейтингах Freedom House относится к числу «несвободных государств»). «Следует признать, — пишет российский исследователь А. Н. Смирнов, — что представляющие европейскую сторону политические и общественные институты будто вознамерились не оставлять у России иллюзий. Трудно перечислить все, отягощающее восприятие Европы россиянами и создающее негативный психологический фон».
В свою очередь, Россия не без оснований опасается, что расширение ЕС на восток приведет к ее полному исключению из процесса европейской интеграции. По-прежнему до конца не урегулированная, трудная проблема — это вопрос о Калининграде; российское руководство пытается найти решение, по которому Калининград оставался бы неотъемлемой частью России. В то же время ЕС рассматривает его как свой анклав. Сохраняются проблемы с обеспечением прав русскоязычного населения в странах Балтии и т.д. Если обе стороны будут не в состоянии выработать общие решения по данным проблемам, это может привести к новым серьезным осложнениям в отношениях между Россией и ЕС.
На этом фоне в Евросоюзе была предпринята попытка пересмотреть основные параметры отношений с Россией.
Прежде всего, высказана общая неудовлетворенность состоянием отношений с Россией, дана критическая оценка способности Европейского Союза проводить единую и согласованную внешнюю политику, а также декларативно признана необходимость продолжать курс на интеграцию России путем создания долгосрочных совместных проектов, таких как формирование четырех общих пространств.
Одновременно высказано новое требование строить отношения с Россией на основе большего рационализма, в первую очередь исходя из собственных интересов Евросоюза. Ранее официальные органы ЕС не упоминали интересы организации как основу своей переговорной позиции. Напротив, упор всегда делался на подчеркивании общности интересов Европейского Союза и России.
Сохранился тезис о необходимости принятия Россией базовых европейских норм и ценностей для вхождения ее в «Большую Европу». Вместе с тем такой подход вступает в противоречие с новой установкой на отстаивание собственно европейских интересов в отношениях с РФ. В Европе на глазах слабеет никогда не доминировавшее, но всегда присутствовавшее представление о том, что интеграция России принципиально возможна, что Россия может стать частью сообщества европейских наций, разделяющих сходные ценности. На базе этих общих ценностей строилось и здание общих интересов. Если же ценности принципиально разнятся, ослабевает и общность интересов. У политиков ЕС усиливается настрой на то, что Россия в принципе не интегрируема и остается естественным партнером-соперником за пределами европейского пространства.
Россия сама отчасти поддерживает негативные настроения у европейской политической элиты, требуя полной свободы рук во внешней и внутренней политике, оговаривая свои особые интересы в Центральной Азии, на Кавказе и определяя ЕС исключительно как партнера по безопасности на континенте.
Граница между интегрируемым и неинтегрируемым пространствами, на взгляд многих в Европе, как уже отмечалось выше, проходит по западным рубежам России. Это побуждает Европейский Союз к действиям, способствующим развитию альтернативного проекта в западной части СНГ, подталкивает к тому, чтобы уменьшить влияние России в Белоруссии, Молдавии и Украине (о чем свидетельствуют бурные перипетии президентских выборов в Украине в конце 2004 г. и беспрецедентное участие в них европейских наблюдателей и европейских фондов) и перестать учитывать российские интересы в этом регионе. Меняется трактовка функции общей границы. Курс на развитие трансграничного сотрудничества с Россией (попытки формирования еврорегионов «Карелия», «Балтика») постепенно сменяется политикой «управления границей» (border management). Если раньше подчеркивалась важность интеграционного эффекта в отношениях между людьми, живущими по разные стороны границы, то сегодня граница вновь рассматривается как разделительная линия, которая сохранится довольно-таки долго. Трудности в развитии сотрудничества на этом и других направлениях объясняются и тем, что
«...Россия и Европейский Союз находятся на разных уровнях развития. Европейский Союз вступил в эпоху постиндустриального общества, Россия все еще является индустриальным обществом. Граница России и Финляндии — одна из наиболее контрастных в современном мире. Одним из следствий этого является то, что по разные стороны одни и те же проблемы воспринимаются совершенно по-иному. Поэтому инициативы одной из сторон далеко не всегда понимаются другой: Россия и Европейский Союз порой говорят на совершенно разных языках» (К. К. Худолей).
Реализация идеи введения безвизового режима между Россией и ЕС, без чего общее экономическое пространство останется не более чем декларацией, отнесена на неопределенное будущее, а по сути, снята с повестки дня. Напротив, в последнее время ЕС и США начали активно проводить политику по ускоренной интеграции в Европу Украины, «отрыв» ее от РФ, что проявляется в демонстрации крайней заинтересованности в развитии и внутриполитических процессов в стране, и к ее шагам навстречу России и СНГ. Не случайно после 2004 г. периодически по инициативе европейцев поднимается вопрос о демаркации украинско-российской границы, установлении здесь более жесткого пограничного режима, таким образом, символическую границу между Россией и Европой пытались «отодвинуть» еще дальше на Восток.
Нужно отметить, что президент В. Путин для придания «второго дыхания» отношениям с европейскими партнерами пытался использовать празднование 60-летия Победы. На саммите Россия—ЕС 10 мая 2005 г. с участием Председателя ЕС премьер-министра Люксембурга Ж.-К. Юнкера, Председателя Еврокомиссии Жозе М. Д. Баррозу и Верховного представителя ЕС по общей внешней политике и политике безопасности Х. Соланы были приняты четыре «дорожные карты» как инструмент реанимирования проекта четырех «общих пространств» — общего экономического пространства, общего пространства внешней безопасности, общего пространства свободы, безопасности и правосудия, общего пространства науки и образования, включая культурные аспекты. В частности, Россия и ЕС договорились изучить условия для безвизовых поездок в долгосрочной перспективе и своевременно завершить переговоры по соглашению о реадмиссии. В итоговом заявлении говорилось:
«Более тесное сотрудничество в сфере юстиции и внутренних дел, включая вопросы управления границами и миграции, будет служить задаче строительства новой Европы без разделительных линий и тем самым способствовать поездкам между всеми европейцами». В то же время важно отметить, что «дорожные карты» не являются международно-правовыми документами, что, по сути, превращает их в «декларации о намерениях».
Тем более что практической реализации этих инициатив пока не последовало. Возможный выход из тупика — переход к более прагматичной модели отношений как по линии Россия—ЕС, так и по линии двухсторонних отношений с рядом стран Европы. Известно, что государства ЕС по-разному оценивали и оценивают Россию как партнера по отношениям. Можно вспомнить, что именно Германия и Италия на протяжении 1990-х годов были основными российскими инвесторами. Германия и сегодня сохраняет свои позиции крупнейшего внешнеэкономического партнера России, ее главного кредитора и лидера по инвестициям в российскую экономику. Не случайно Россия всегда встречала и встречает наибольшее понимание у руководства именно этих стран.
Видимо, сама жизнь заставит пересмотреть идейную базу сотрудничества. Россия могла бы на время забыть декларации о своей европейской идентичности, поскольку они не могут быть реализованы даже в среднесрочной перспективе и тем более оформлены вступлением в Евросоюз. ЕС, со своей стороны, уже на практике частично отказался от доктрины европеизации России как основы его российской политики в предшествующие годы. Смена парадигмы — от интеграции к прагматичному и предметному, взаимовыгодному и многовекторному сотрудничеству — позволила бы снять излишнюю политическую риторику, нивелировать целый ряд проблем и трудностей в отношениях и сделать их более ориентированными на практический результат, т.е. повысить их эффективность. Лозунг дня: «Россия и Запад должны находиться в состоянии интеракции, а не интеграции».
«Россия остается за внешней границей европейского интегрирующегося пространства в положении, когда российские игроки испытывают растущее давление со стороны Евросоюза и не имеют каналов, пригодных для трансляции российских требований и видения ситуации. В таких условиях получение российскими социальными и политическими акторами прямого доступа к европейским политическим сетям и иным формам вовлечения можно считать настоятельной задачей на ближайшее будущее», — отмечают российские эксперты.
Произойдет ли на деле этот поворот во взаимоотношениях, зависит только от доброй воли и гибкости политических элит стран—членов ЕС и России.
Еще в мае 2006 г. на саммите Россия—ЕС в Сочи была достигнута политическая договоренность о начале работы над новым базовым соглашением между Россией и ЕС. Однако следует напомнить — Соглашение о партнерстве и сотрудничестве основано на тезисе о необходимости «восприятия Россией базовых европейских ценностей». А именно регулярные провалы на этом поле деятельности остаются главным упреком со стороны Евросоюза.
Такое идеологически обусловленное «партнерство», по мнению некоторых российских экспертов, просто-таки обречено на циклическое производство кризисов. В 2002 г. это был калининградский транзит, в 2003-м — вступление России в ВТО, в 2004-м — распространение действия СПС на новые страны-члены, в 2005 и 2006 гг. проблемы поставки в Европу энергоносителей и политическая активность ЕС на постсоветском пространстве. В перспективе источниками конфликта могла бы стать судьба Белоруссии или Молдовы.
Во многом именно поэтому в октябре 2006 г. на неформальном саммите ЕС—Россия в Лахти (Финляндия) Президент РФ Владимир Путин предложил заменить СПС на Договор о стратегическом партнерстве. Переговоры по заключению нового соглашения были назначены на ноябрь 2006 г., однако были осложнены тем, что Польша «братьев Качиньских» наложила вето на ведение переговоров, выступая с требованиями снять эмбарго на поставки польского мяса в РФ. Соглашение удалось продлить еще на год в соответствии со ст. 106 Соглашения о партнерстве и сотрудничестве, а в декабре 2007 г. Польша объявила о готовности снять вето, но начало переговорного процесса до последнего времени сдерживалось Литвой.
В мае 2008 г. Совет министров иностранных дел ЕС утвердил мандат на переговоры о принятии нового базового соглашения между ЕС и Россией. Так, в июне 2008 г. на саммите в Ханты-Мансийске Россия и ЕС официально объявили о начале переговоров по новому соглашению, первый раунд которых состоялся уже в июле 2008 г. в Брюсселе. В ходе первого раунда переговоров России и ЕС по новому базовому соглашению стороны договорились о содержании и объеме будущего соглашения, в которое войдут политический диалог, торговое и экономическое сотрудничество, реформы в сфере правосудия, свобод, безопасности, науки, образования и культуры. ЕС настаивал на выработке детального документа. Российский президент Дмитрий Медведев предложил подготовить базовое соглашение в виде рамочного документа, не перегружая его многочисленными деталями, которые можно будет конкретизировать в последующих специализированных соглашениях.
Проведение второго раунда переговоров было запланировано на сентябрь 2008 г. Однако в августе 2008 г. возник серьезный кризис, связанный с попыткой Грузии с помощью оружия решить проблему непризнанных государств на своей территории (Абхазия, Южная Осетия), что привело к вооруженному конфликту Грузии с Россией. И хотя Россия выиграла «пятидневную войну» на поле боя, но она, безусловно, проиграла войну информационную, что резко ухудшило ее отношения с США и Европой и разрушило позитивный международный имидж нашей страны.
Поэтому в ходе экстренного саммита ЕС по Грузии в Брюсселе в сентябре 2008 г. было принято решение приостановить проведение переговоров с Россией. ЕС поставил условием возобновления переговоров выполнение разработанного президентами России и Франции Дмитрием Медведевым и Николя Саркози плана урегулирования ситуации вокруг Южной Осетии и Абхазии. Россия полностью выполнила взятые на себя обязательства, после чего было принято решение о проведении второго раунда переговоров в Ницце в ноябре 2008 г. Как предполагалось, саммит должен был «растопить лед», образовавшийся в отношениях Брюсселя и Москвы после войны в Грузии, что и отметил президент председательствующей на тот момент в Европейском Союзе Франции Николя Саркози:
«Европа и Россия заинтересованы в сотрудничестве. И в этот исторический момент нам меньше всего нужен конфликт, нам не нужна конфронтация, нам не нужен раскол и уж тем более война. Нам нужно единство».
Так, по итогам саммита в Ницце Россия и ЕС приняли решение продолжить переговоры по новому базовому Соглашению о стратегическом партнерстве. Предполагается, что новое Соглашение станет юридически обязывающим рамочным документом, который определит «правила игры» во всех сферах отношений России и ЕС. ССП призвано обеспечить укрепление правовой основы в ключевых сферах взаимодействия России и Евросоюза. Таким образом, скорее всего, новое Соглашение не будет всеобъемлющим, а скорее, рамочным и будет затрагивать лишь важнейшие аспекты взаимоотношений Европейского Союза и Российской Федерации, детально не прописывая структуру взаимодействия сторон.
Еще по теме Проблемы в отношениях Россия—ЕС в новом тысячелетии:
- Проблемы вокруг ДОВСЕ, отношения Россия—НАТО и нарастание разногласий по проблеме создания системы ПРО в Европе
- Шаклеина Т.А.. Россия и США в новом мировом порядке, 2002
- Россия в формирующемся новом мировом порядке
- Россия в формирующемся новом мировом порядке
- Проблемы отношений Россия—НАТО в «нулевые годы»
- Проблема российской идентичности в новом веке
- ПРОБЛЕМЫ СМЕШАННЫХ БРАКОВ В СОВРЕМЕННЫХ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЯХ (РОССИЯ – ЕС)
- 6.8. Российско-китайские отношения на пороге нового тысячелетия
- Лебедева М.М.. Мировая политика и международные отношения на пороге нового тысячелетия, 2000
- Россия и ЕС, проблемы и задачи