Расширение НАТО и реакция России

После объявления США о расширении НАТО российские военные и гражданские эксперты разной политической ориента­ции заговорили о том, что России необходимо не только вырабо­тать новую стратегию национальной безопасности и военную доктрину в условиях продолжавшегося демонтажа ялтинско­потсдамских соглашений, но и более активно включиться в про­цесс формирования новой системы безопасности.

Альтернативой натоцентричной структуре называлось созда­ние системы безопасности на основе СБСЕ (с декабря 1994 года — ОБСЕ). Один из самых активных критиков концепции евроатлан­тического сообщества, С.В. Кортунов, отмечал, что, хотя к моменту окончания холодной войны СБСЕ представляла собой слабую структуру, в ней заложен большой потенциал. По его убеждению, формирование евроатлантической системы безопасности должно осуществляться прежде всего под эгидой ОБСЕ, как поэтапный процесс постепенного превращения всех имеющихся европейских и трансатлантических структур сотрудничества во взаимодопол­няющие компоненты единой системы безопасности XXI века.

Министр иностранных дел РФ Е.М. Примаков особо отме­тил роль ОБСЕ: «СБСЕ и ОБСЕ оказались столь необходимыми для народов континента именно по причине их уникальных ка­честв. Прежде всего ОБСЕ — единственная действительно уни­версальная организация европейских государств. В ней к тому же воплощена и глубокая связь интересов государств Европы и Се­верной Америки...

В начале 1990-х годов российские ученые предлагали реор­ганизовать СБСЕ как важнейший институт, который мог бы заме­нить НАТО в качестве основы новой системы европейской и меж­дународной безопасности. Одно из предложений так и звучало: важнейшей целью внешней политики России должно быть пре­образование СБСЕ в механизм принятия решений в области меж­дународной безопасности. А.Г. Арбатов предлагал придать гене­ральному секретарю СБСЕ не только административные, но и политические функции. Образовать Совет европейской безопасно­сти, состоящий из России, США и представителя Европейского Союза. Он отмечал, что в основе функционирования этой систе­мы могли бы быть вооруженные силы России, НАТО, определен­ная роль могла быть отведена «Партнерству во имя мира».

Помимо озабоченностей, связанных с ломкой существовав­шей системы безопасности, российских ученых волновал вопрос об утрате позиций России в Европе, прежде всего на восточноев­ропейском направлении. Академик О.Т. Богомолов обращал вни­мание на то, что происходила активизация политики Соединен­ных Штатов, стран Европейского Союза и особенно Германии в регионе ЦВЕ с целью включения его в сферу влияния НАТО и ЕС. Указывалось на то, что в условиях, когда отсутствовала какая-либо политика России по отношению к странам Центральной и Вос­точной Европы, образовавшийся геополитический вакуум все бо­лее заполнялся присутствием США и других стран Запада.

Позднее будет признано, что западная переориентация стран ЦВЕ в значительной степени была спровоцирована откро­венным пренебрежением России к этому региону. Авторитетные специалисты в вопросах безопасности Б.М. Халоша и П.Л. Иванов справедливо отмечали, что, определив фаворита своего внешне­политического курса, Россия не преуспела в развитии отношений с ним, отвернулась от своих союзников и партнеров. Концепция партнерства с ведущими странами Запада, по их мнению, не была и не могла быть реализована, поскольку претензии на равнопра­вие не были подкреплены соответствующими реалиями, прежде всего экономическими.

Многие российские внешнеполитические эксперты заявляли о том, что в складывавшейся ситуации Россия должна стремиться к более активному участию в европейских делах — совместно с США, с Европейским Союзом, желательно при участии Украины и Бела­руси — в выработке совместных подходов к разрешению проблем обеспечения стабильности и безопасности в регионе, исключающих доминирование одной из сторон. Высказывалось мнение, что воз­можность членства в НАТО для одних и невозможность приема в альянс других стран может привести к расколу в Европе, появле­нию новой «берлинской стены» между более богатыми и менее бо­гатыми странами Европы, в число которых войдет Россия.

Крепло понимание того, что Россия не должна идти вслед за инициативами американцев, что ей необходимо иметь собствен­ную позицию по усовершенствованию общеевропейских инсти­тутов в рамках Хельсинкских договоренностей, выдвинуть свою идею трансформации НАТО в связи с перспективой расширения блока. Все чаще звучало мнение, что Россия может претендовать на свое видение системы международной безопасности, что необ­ходимо привлечь экспертов и политиков для создания россий­ской концепции Европы на рубеже веков. В ходе одной из дискус­сий по проблемам отношений России с Восточной Европой вы­двигалась идея формирования геополитического узла, в котором Россия была бы одной из политических доминант. Не сверхдер­жавой, не имперским центром, а одной из серьезных политиче­ских доминант, связанной множеством отношений с государства­ми региона, приоритетных отношений.

А.М. Салмин призывал российское руководство приложить все усилия для закрепления позиций России в «восьмерке», спо­собствовать образованию «малой семерки» в составе России, США, Германии, Франции, Великобритании, Украины, Польши.

Предложения российских ученых вряд ли могли быть приня­ты во внимание США и их союзниками в Европе, так как они уже начали реализовывать стратегию создания системы евроатлантиче­ской безопасности на основе расширенной НАТО без участия Рос­сии. После официальных заявлений президента США и членов американской администрации в 1994 году о расширении Североат­лантического альянса, нарастает критика американской политики.

Одним из первых сигналов поворота в российской позиции стала статья А.Г. Арбатова, в которой отмечалось, что в условиях, когда пять держав сохраняют ядерное оружие и международная ситуация складывается не в пользу России, «имманентной осно­вой обороноспособности России в обозримый период будут оста­ваться стратегические ядерные силы», обладающие «глобальной досягаемостью и абсолютной разрушительной мощью, которая является уравнителем неблагоприятного для Российской Федера­ции соотношения экономических, технических, демографических и других параметров силы государств». Автор отмечал, что перед Россией стоит задача выбора разумных приоритетов политики безопасности, сосредоточения на них необходимых ресурсов, правильного сочетания военных программ и политико­дипломатических действий.

Почти все специалисты по международным вопросам вы­сказывали мнение, что расширение НАТО привело к разруше­нию системы договоров в сфере безопасности и Российская Фе­дерация оказалась в очень сложной ситуации. В дополнение к позиции, высказанной А.Г. Арбатовым о необходимости модер­низации ядерных сил России, как основы ее безопасности, авто­ритетный ученый-международник, в то время председатель ко­митета по международным делам Государственной думы В.П. Лукин заявил о том, что Россия будет вынуждена пересмот­реть ряд договоров, в том числе:

1.

2. Договор СНВ-2 может оказаться под вопросом. России по­требуется такой потенциал для гарантированного ответного уда­ра, который она сочтет необходимым в новых условиях;

3. потребуется интенсификация усилий по укреплению со­юзнических отношений со странами, которые окружают Россию, прежде всего с Беларусью и Украиной.

Отдельные политологи предупреждали о том, что расшире­ние НАТО может вынудить Россию уравновешивать в одиночку своим потенциалом обычных вооружений всю Европу и размещен­ные на ее территории силы США. В силу очевидной трудности та­кой задачи Россия может признать необходимость более широкой опоры на тактическое ядерное оружие как единственный дешевый и доступный «нивелир» дисбаланса в обычных вооружениях.

Специалист по военным вопросам А.А. Коновалов сделал весьма драматичный вывод: никакое руководство России не сможет, даже если захочет, наращивать партнерство с НАТО в ситуации, ко­гда альянс начинает продвижение на восток. Разрушение такого партнерства объявлялось «неизбежной платой за расширение, и ес­ли США не считали цену высокой, то тогда им следует открыто зая­вить, что Америка знает об этом и расширение НАТО для нее куда более приоритетная цель, чем партнерство с Россией». Заявление политолога отражало позицию тех российских экспертов, которые не хотели признать очевидного факта — двустороннее партнерство понимается в США и в России по-разному: оно представляло боль­шую важность для России, а для американской стороны оно было значительно менее интересным, США шли на изменение мирового порядка сознательно и не видели в России реальной угрозы, спо­собной им в этом помешать.

Как показали последующие события, критическая позиция российских ученых, часто весьма эмоциональная, не оказала замет­ного влияния на планы и действия США.

Практически все политические деятели и ученые, за редким исключением (Е.Т. Гайдар, А.В. Козырев и ряд других), открыто признавали, что приближение НАТО к российским границам пред­ставляло для России угрозу. Генерал А.И. Лебедь заявил, что рас­ширение НАТО — «это не расширение ради мира и спокойствия Европы (Западной, Центральной, Восточной), а действо ради само­сохранения альянса», одной из основных причин которого было стремление сохранить присутствие и влияние США в Европе. По его мнению, присутствие американских войск в Европе — важней­ший инструмент внешней политики Вашингтона, который с трево­гой отмечает растущие амбиции объединенной Европы, и связка

НАТО — ООН — США работала на сохранение в европейской по­литике решающего голоса американского «старшего брата».

В ноябре 1996 года секретарь Совета безопасности РФ Ю.М. Батурин выступил по вопросу о расширении НАТО и опре­делил этот процесс как «военную угрозу для России». Высказав несогласие с мнением отдельных политиков, Ю.М. Батурин объя­вил некорректными тезисы о том, что холодная война проиграна СССР (Россией). По его убеждению, договоры «два плюс четыре» по объединению Германии и Парижская хартия, принятая в но­ябре 1990 года на встрече в верхах СБСЕ, не были капитуляцией Востока перед Западом, они были равноправными соглашениями сторон о порядке ненасильственного выхода из кризиса и пре­одоления конфронтации в Европе и мире. Ю.М. Батурин под­черкнул, что, хотя позиция России остается открытой для сотрудничества, однако она вправе предложить определенные условия для строительства отношений с НАТО: совместную выработку решений, касающихся европейской безопасности; совместную ра­боту по выполнению этих решений; общую ответственность за эти решения и за результаты их выполнения.

Высказывались предложения о необходимости предпринять незамедлительные шаги по созданию альтернативных военных союзов в рамках СНГ и на южном направлении — в Азии и на Ближнем Востоке. Такой подход нашел отражение в одном из проектов военной концепции, представленной в 1996 году то­гдашним министром обороны И.Н. Родионовым к годовщине принятия первой военной доктрины Российской Федерации 1993 года. Генерал Родионов отмечал, что в результате расшире­ния НАТО военные группировки блока окажутся в непосредст­венном соприкосновении с российскими войсками (Калинин­градский район) и тем самым увеличатся оперативные возможно­сти ОВС НАТО, что позволит авиации блока достигать рубежей Смоленск — Брянск — Курск и Петрозаводск — Ярославль — Бел­город. И.Н. Родионов указал, что в этом случае, тактическое ядер­ное оружие, имеющееся в Европе, на практике становится страте­гическим, что ставит под угрозу договоры СНВ-1, СНВ-2, возмож­ность заключения договора СНВ-3.

Глава военного ведомства предложил принять следующие адекватные меры: пересмотреть отдельные ключевые положения военной доктрины России с учетом изменившейся обстановки; предпринять усилия по созданию альтернативного оборони­тельного военного союза с включением не только стран СНГ, но и других государств; не исключать возможность усиления юж­ной, западной и северо-западной группировок войск, невзирая на Договор об ограничении обычных вооружений в Европе; на­чать наращивание тактического ядерного оружия на западных рубежах. Не исключать возможности перенацеливания ракет на некоторые европейские страны, вступившие в НАТО, особенно если эти страны позволят разместить на своей территории ядер­ное оружие альянса; отказаться от соблюдения обязанностей, взятых по договорам о сокращении стратегических наступатель­ных вооружений (СНВ).

Еще раньше отдельные эксперты заявляли о том, что Рос­сии не следует дожидаться факта расширения альянса, а надо принять предупреждающие меры и создать условия, при которых Запад вынужден будет серьезно задуматься над возможными издержками своих действий. Предлагалось принять дополни­тельные меры ядерного сдерживания НАТО, не идя на разрыв договоров по РСМД и СНВ-1, вернуть в войска тактическое ядер­ное оружие наземного и морского базирования, дезактивиро­ванного в рамках односторонних (не оформленных договором) инициатив Буша-Горбачева 1991 года, принять на вооружение новый оперативно-тактический ракетный комплекс и ракеты авиационного базирования.

Сходную позицию занимали и отдельные военные руководи­тели, считавшие, что в условиях расширения НАТО, когда она не ослабляет своих военных функций, а ее членами становятся бли­жайшие соседи России, не должна исключаться возможность созда­ния оборонного союза на базе СНГ. Например, генерал-лейтенант

Л.Г. Ивашов приводил следующие аргументы для обоснования це­лесообразности создания оборонного союза на базе СНГ:

— существует необходимость отражения трех видов угроз: внешних (НАТО, южное направление), внутри СНГ (территори­альные вопросы, экономические проблемы, этнические конфлик­ты), внутренних угроз в каждом из субъектов СНГ;

— оборонный союз стран СНГ может стать военной основой евро-азиатской системы коллективной безопасности, которая будет опираться в основном на мирные средства, для решения таких задач, как поддержание дружеских отношений со странами дальнего зарубежья, партнерство с другими региональными системами безопасно­сти, выполнение политико-правовых обязательств по обеспечению мира, развитие сотрудничества в военной области и в области миро­творчества, кооперацию военного производства, совместные меры по конверсии, регулирование отношений на рынке вооружений и т. д.;

— создание евро-азиатской системы безопасности не исклю­чает сотрудничества и координации действий с евроатлантиче­ской системой, предлагаемой США. Можно приступить к форми­рованию общего поля безопасности от Атлантики до Тихоокеан­ского побережья;

— создание евро-азиатской системы безопасности важно для поддержания стабильных отношений России с южными соседями (Иран, Китай), которые не войдут в НАТО. Формирование обо­ронного союза на базе СНГ позволит России развивать сотрудни­чество со своими соседями в области безопасности независимо от Запада. Это позволит ей отодвинуть опасность от своих границ.

Проблема взаимодействия России с различными странами по периметру границы в решении вопросов безопасности, оформле­ние действующих, а не декларативных договоров в сфере безопас­ности не решались в полном объеме. В ряде работ обсуждалась идея пересмотра российского подхода к заключению договоров для решения проблем безопасности и обороны. Отмечалось, что непри­емлемо создание агрессивных или явно антинатовских военно­политических союзов, но не отрицалась возможность подписания двусторонних и многосторонних военных и военно-политических соглашений и/или создания альянсов оборонительного характера в регионах с повышенной степенью нестабильности.

Теоретические аспекты формирования политики безопасно­сти России были проработаны авторитетным специалистом по безопасности В.И. Кривохижей. Он сформулировал подход, со­гласно которому, в военно-политической сфере для взаимодейст­вия России со странами СНГ соответствовал бы строго диффе­ренцированный подход, учитывающий ее реальную заинтересо­ванность в укреплении военных связей с каждой из этих стран. По мнению политолога, двусторонняя модель не исключала коллек­тивных усилий и способов по решению политических и военных проблем, когда будет синхронизирована заинтересованность стран из состава СНГ по конкретным сферам деятельности, поя­вится реальная перспектива согласования многосторонних уси­лий, т.е. формирования именно Содружества Независимых Госу­дарств, а не воссоздания подобия СССР.

Такая модель не была чем-то новым, двусторонние согла­шения и особые отношения существовали и в рамках НАТО, од­нако, США усматривали в любых инициативах Российской Фе­дерации по созданию договорной и институциональной базы в сфере безопасности в рамках СНГ и на других направлениях (КНР) как «средоточение российской мощи» и «возрождение российского экспансионизма».

С.В. Кортунов выразил аналогичную мысль в более катего­ричной форме: «Конечно, соседи России вряд ли представляют для нее военную опасность. Однако по ряду стратегических, фи­нансовых и других причин Москва предпочла бы заключить с ни­ми новые соглашения в области военного сотрудничества на мно­госторонней или двусторонней основе... Россия будет решительно выступать против участия новых государств в любом военном сою­зе, членом которого она сама не является, а также против исполь­зования третьей стороной военных объектов этих стран».

Ал. А. Громыко также признал бесспорным фактом наличие геополитических интересов у России на просторах СНГ. Поэтому попытки противостоять России в ее стремлении к созданию демо­кратического и взаимовыгодного союза членов СНГ, по его мнению, должны были дипломатически пресекаться. Он высказал убежде­ние, что без упорядочения геополитического пространства СНГ, его «осколки превратятся в игровые фигуры других мировых центров», подчеркнув, что России не следует забывать о своей принадлежно­сти к Европе и Азии и отстаивать стратегические интересы в обеих частях света. В этой связи, по его мнению, особое значение приоб­ретали военно-политические и экономические отношения с Ира­ном, Китаем, Японией, Индией и другими восточными странами, а проблема расширения НАТО должна рассматриваться в увязке с интересами безопасности России в АТР и на Ближнем Востоке.

Идея создания военного блока из стран — участниц СНГ и отдельных стран Ближнего Востока и Азии и формирование тем самым неприемлемой угрозы Западу не получила широкой под­держки среди российских военных и гражданских стратегов. От­мечалось, что весьма проблематично создание такого блока в ус­ловиях, когда государства СНГ не располагают достаточным во­енным потенциалом и большинство из них не желают вступать в подобный блок; негативные последствия создания военных бло­ков с участием стран Ближнего Востока (Иран, Ирак) и Азии (Ки­тай, Индия) могут перевесить позитивные факторы от формиро­вания указанных альянсов.

Генерал Лебедь высказал мнение, что России не следует по­дыгрывать руководству НАТО, создавая «гипотетический оборо­нительный блок вокруг России», так как это будет «хилой паро­дией на Организацию Варшавского договора», но позволит НАТО оправдать свое существование и огромные финансовые затраты. По мнению генерала, Россия, никому не угрожая, должна рефор­мировать армию, сделать ее высокопрофессиональной и боеспособной, если потребуется усовершенствовать ядерные силы, как наиболее дешевый вид сдерживания, продавать запчасти к боевой технике советского производства только тем странам, которые «не станут искать счастья в рамках НАТО», использовать для полити­ческого давления экономическую мощь.

Российские политологи в своем большинстве заявили о том, что расширение НАТО это свидетельство того, что Запад ведет себя как победитель, Россия выталкивается из Европы, создается угроза изоляции России, имеющей жизненно важные интересы и в Европе, и в Азии. Отмечалось, что расширение НАТО имеет не­гативные последствия не только для России, но в целом для миро­вого сообщества. Речь шла о том, что гарантии безопасности вновь принятым в альянс странам и оборона существенно расши­ряющейся территории при сокращении всех западноевропейских армий могли быть обеспечены только за счет большей опоры на американские ядерные гарантии в Европе. По мнению ряда по­литологов, результатом процесса расширения, который они оп­ределили как «натомания» на Западе, могла стать «нюклеризация» подходов к обеспечению европейской безопасности.

Было очевидно, что лучшим ответом на расширение альянса были конструктивные предложения по диалогу с Европой и США, последовательная позиция МИД РФ и правительства Рос­сии, в перспективе — разработка собственной концепции международной безопасности России, которая была бы более привлека­тельной для всех партнеров России в Европе и в Азии.

Россия была заинтересована в сохранении присутствия в Ев­ропе, поэтому она продолжала отстаивать идею о повышении ро­ли и расширении функций ОБСЕ, об усовершенствовании дея­тельности ООН, о постепенной трансформации НАТО в политический союз с уменьшением масштабов его военной деятельно­сти. Отмечалось, что модель европейской безопасности должна в той или иной форме опираться на все международные организа­ции, действующие в сфере безопасности в Европе, — ООН, ОБСЕ, Совет Европы, НАТО (в совокупности с «Партнерством во имя мира»), ЕС, дополненное ЗЕС, а также СНГ. Сторонники создания новой системы европейской безопасности на основе ОБСЕ отме­чали, что заинтересованность стран Западной Европы в совер­шенствовании и развитии этой модели, где интересы России мо­гут быть учтены в более полном объеме, определялась их боль­шей, чем у США, зависимостью от мирного и стабильного разви­тии событий в постсоветских государствах.

С.М. Рогов выделил три возможные варианта развития от­ношений между Западом и Россией:

1. Сворачивание антинатовской риторики, признание своего поражения в холодной войне и полного господства Запада в Ев­ропе. Смирившись с расширением НАТО, Москва может заслу­жить «примерным поведением» принятие в западное сообщество через 30-50 лет. Такой подход окончательно лишит Россию роли великой державы в мире.

2. Конфронтация с Западом, сколачивание военного союза из бывших советских республик, поиски союзников на Востоке и Юге, отказ от ратификации Договора СНВ-2, разрыв Договора ОВСЕ, размещение ядерного тактического оружия на западной границе. Такая политика была бы возможной только в случае максимальной мобилизации экономики России, сворачивания реформ, перехода к жесткому авторитаризму в управлении страной.

3. Гибкая дипломатия, которая позволит хотя бы в мини­мальной степени обеспечить интересы безопасности страны в Ев­ропе. Таким шагом может стать подписание договора между Рос­сией и НАТО, создание механизмов взаимодействия в рамках ра­зумного компромисса.

Россия избрала последний путь — в Париже 27 мая 1997 года был подписан Основополагающий акт о взаимных отношениях, сотрудничестве и безопасности между Российской Федерацией и Организацией Североатлантического договора, началось создание институциональной базы взаимодействия. Его подписание было расценено российской внешнеполитической элитой как оп­ределенная победа российской дипломатии в достаточно небла­гоприятных для страны условиях. С.М. Рогов заметил в этой свя­зи, что до прихода в МИД РФ Е.М. Примакова, который подклю­чил к процессу выработки внешнеполитической стратегии Рос­сии, в том числе по вопросу о НАТО, специалистов из академиче­ских институтов, аргументы и возражения России никто не хотел слушать. Подписание акта и начало активной дипломатической деятельности России на других направлениях — в Азии и на Ближнем Востоке, в странах СНГ, в Европе позволили говорить о том, что Россия начинает вести себя как крупная мировая держа­ва, отстаивающая свои национальные интересы.

Подписание двустороннего документа позволило России и США на время сгладить существовавшие противоречия и разли­чия в подходах к решению проблем безопасности, обеспечило Российской Федерации возможность продолжить переговорный процесс и сохранить свое присутствие в Европе и вовлеченность в формирование нового европейского порядка. Однако разногла­сия между США и Россией сохранились, что находило отражение не только во взаимодействии на государственном уровне, но и в диалоге-споре двух элит.

У российских политиков и экспертов осталась неудовлетво­ренность создавшейся ситуацией, мнения разошлись. Одни экс­перты оценили Основополагающий акт как «выполнение про­граммы-минимум», уменьшение угрозы для Российской Федера­ции. Отмечалось, что документ содержит важные положения, свидетельствующие о возможности трансформации НАТО, пре­вращения ее в более «мирный» альянс с усиленными политиче­скими и миротворческими функциями, с усиленным европей­ским компонентом — ОБСЕ, как универсальной организации об­щеевропейской безопасности.

Политолог В.П. Калашников оценил подписание Основопо­лагающего акта по-иному. Он указал на то, что политика Запада с момента распада СССР была направлена на закрепление новой расстановки сил, в которой России отводилась роль ассоцииро­ванного члена при западном «клубе», снизился ее статус в срав­нении с ялтинско-потсдамской системой. Дальнейшее разруше­ние ключевых компонентов этой системы и замена ее трансатлан­тической системой, предлагаемой США, было чревато, по мне­нию В.П. Калашникова, не только военными и политическими, но и правовыми и институциональными рисками, было бы ошибкой переоценивать значение договора, так как стопроцентных гаран­тий своей безопасности России от НАТО не получила.

Депутат Госдумы Р.Г. Абдулатипов усмотрел в продвижении евроатлантической модели стремление сократить возможное про­странство усиления влияния России, когда она встанет на ноги: «Исторически Россия — мощная внешнеполитическая держава, и расширение НАТО на восток однозначно обрекает Россию на по­иски зоны своего влияния только на Востоке, на Запад Россия при­глашается лишь в гости, как бедный и непредсказуемый сосед».

Сходные опасения высказывал политолог И.Ф. Максимычев, выступавший с резкой критикой политики США. Он отмечал, что НАТО — единственное из действующих в Европе международных объединений, в котором для России, как для равноправного партнера, места нет и никогда не будет. Их «мирное сосущество­вание» было возможно, пока НАТО ограничивалась ролью, для которой она была создана и на которую ее в период холодной войны обрекала наступательная мощь СССР, — обеспечение стабильности в Западной Европе. В тот момент, когда НАТО присту­пила к военной интеграции Европы без России, более того — против России, наметился неизбежный острый антагонизм между ними в будущем. Согласно точке зрения И.Ф. Максимычева, на­товская стратегия сдерживания России требовала ответа в форме сдерживания НАТО, что, однако, не должно принимать форму открытого конфликта, так как это не может помочь российской политике преодолеть затяжную полосу бессилия и неудач во всех областях внешней политики. Любое обострение российско­натовских отношений будет использовано во вред России, для ее изоляции и отсечения от интеграционных процессов Европы. По мнению политолога, строить свою линию поведения Россия должна так, чтобы вести дело к созданию основ для Большой Ев­ропы, что возможно лишь в условиях отсутствия конфронтации с альянсом, развития конструктивного сотрудничества с НАТО, партнерских отношений с западноевропейскими странами, пре­жде всего ФРГ — неформальным лидером Западной Европы, а также с Францией и Англией. Только в этом случае Россия ока­жется в состоянии минимизировать ущерб для своих долговре­менных интересов вследствие расширения НАТО.

Не все были согласны с такой оценкой сложившейся ситуа­ции. Так, политолог С.В. Соколов отмечал, что интеграция России и НАТО целесообразна для обеих сторон. С одной стороны, сохра­нение полной самостоятельности России и НАТО будет мешать объединению Европы в одном цивилизационном пространстве, а значит и стабильности в мире. С другой стороны, цивилизацион­ная европейская самобытность России не допускает ее вхождения в НАТО. Данное обстоятельство будет благоприятствовать сохране­нию цивилизационной самобытности России внутри Европы и усилению в ней национально-патриотических настроений и тен­денций. По мнению С.В. Соколова, главная идея Основополагаю­щего акта состояла в том, что «Россия и НАТО не рассматривают друг друга как противники» и, что «общей целью России и НАТО является преодоление остатков прежней конфронтации и сопер­ничества и укрепления взаимного доверия и сотрудничества».

Признание факта расширения НАТО, желание закрепить позиции в новой системе безопасности, по мнению С.В. Соколова и отдельных либеральных политологов, предполагало, что Россия отойдет от роли сверхдержавы, перестанет быть центром околосверхдержавного мира, состоящего из других стран, и станет ча­стью демократического европейского мира во главе с США. Это означает, что Россия отказывается быть центром притяжения Ев­разийского союза, предложенного Н.А. Назарбаевым, а Украина, Беларусь и другие постсоветские страны должны встать на путь вхождения в объединенную Европу, только при условии учета интересов России, отказа Запада от привычки рассматривать ее в качестве агрессивной державы. В противном случае, для России остается один путь — стать ядром Европейско-Азиатского Союза (ЕАС), что предполагает поддержку со стороны Китая и отвечает концепции многополюсного мира, согласно которой Россия будет одним из его полюсов вместе с другими мировыми державами.

Оформление отношений России и Североатлантического альянса не было ни победой, ни неудачей российской диплома­тии. Это было признанием Россией факта расширения блока, не­возможности остановить этот процесс, необходимости поиска выхода из ситуации с минимальными потерями. России также при­шлось признать тот факт, что происходила модификация суще­ствовавшей системы международной безопасности по американ­ской модели. Было очевидно, что время упреков и критики про­шло, наступил период принятия решений и выработки стратегии на XXI век. Была высказана мысль, что расширение НАТО — это своего рода игра, за которой стоят более глубокие процессы: объ­единение континентальной Европы, перегруппировка сил внутри западного сообщества, формирование многополюсного мира.

Один из выводов, который сделали российские аналитики в 1997 году, состоял в следующем: происходящие в мире процессы оставляют России достаточно широкое поле для внешнеполити­ческого маневра. Основополагающий акт проблему историческо­го единства России и Запада не снимает. Этот шанс может быть реализован, если Запад не будет стремиться решить свои пробле­мы за счет России. У России имеются возможности для реализа­ции внешней и военной политики.

Главная задача — реализовывать их в соответствии с интереса­ми России, в которые, по определению российских политологов, входит следующее: целостность и стабильность государства, про­должение реформ, обеспечение безопасности российских границ, способность отражения внешних угроз и агрессий, необходимость развивать конструктивные отношения на Западе и на Востоке, отда­вая приоритет странам СНГ, Европе, отдельным странам АТР (Ки­тай, Индия, Япония) и Ближнего Востока (Иран) и сохраняя некон­фронтационными отношения с США. Что касается НАТО, то в каче­стве наиболее приемлемого варианта предлагалось, используя «па­рижские наработки», наращивать сотрудничество с НАТО, отстаи­вая национальные интересы, увеличивая возможности влиять на ев­ропейские и международные процессы, трансформировать НАТО на выгодных России условиях и создавать предпосылки для вступле­ния России в обновленную евроатлантическую организацию.

Большинство российских политологов, независимо от их от­ношения к США и НАТО, считали, что конфронтация с Западом неприемлема для России, что необходимо искать пути взаимодей­ствия в неблагоприятных для страны условиях.