<<
>>

Российско-американские отношения после 11 сентября 2001 года

События 11 сентября 2001 г. стали «моментом истины» в современ­ной мировой политике и ознаменовали крутой поворот в российско­американских отношениях. Уже через несколько часов после террори­стических актов в Нью-Йорке и Вашингтоне Президент РФ — первым из мировых лидеров — дозвонился до Президента США Дж.

Буша-мл.

В ходе телефонного разговора российский руководитель не только вы­разил самое глубокое сочувствие американскому народу, но и сообщил о прекращении учений российских стратегических сил, поскольку вооруженные силы США были приведены после терактов в состояние высшей боевой готовности и нельзя было исключить возможности ошибки или просчета.

Анализируя причины событий 11 сентября, авторы сборника «Как это случилось? Терроризм и новая война» писали: «пока западный мир расслаблялся после холодной войны и “довоевывал” ее в Европе (вой­на в Союзной Югославии. — В. А.), в южной периферии Евразийского континента вызревала геостратегическая угроза нового типа». Таким образом, впервые после Второй мировой войны Россия и Америка об­рели общего врага. В «Совместной декларации Президента В. В. Пути­на и Президента Дж. Буша о новых стратегических отношениях между Российской Федерацией и Соединенными Штатами Америки», при­нятой в ходе российско-американской встречи в верхах в мае 2002 г., было подчеркнуто, что обе страны выходят «на уровень новых страте­гических отношений. Эпоха, когда Россия и США рассматривали друг друга как врага или стратегическую угрозу, закончилась. Мы являемся партнерами и будем сотрудничать ради продвижения стабильности, безопасности, экономической интеграции, совместного противо­действия глобальным вызовам и содействия решению региональных конфликтов».

За декларациями последовали и дела. США и Россия стали веду­щими участниками антитеррористической коалиции, созданной после 11 сентября 2001 г. Без российско-американского сотрудничества не удалось бы столь быстро и эффективно ликвидировать режим талибов и базы «Аль-Каиды» в Афганистане, тем самым, несомненно, была су­щественно снижена угроза исламского экстремизма южным рубежам СНГ.

После начала войны США против Ирака Россия заняла умеренно критическую позицию, осудив американскую агрессию, но сохранив в целом партнерские отношения с американской администрацией.

Новый стиль российско-американских отношений позволил Мо­скве и Вашингтону заключить «Договор о сокращении стратегических наступательных потенциалов», предусматривающий трехкратное со­кращение их развернутых стратегических боезарядов (с 7000 до 1750— 2200) в течение ближайших 10 лет, несмотря на то, что в Америке вы­сказывались серьезные сомнения относительно целесообразности этой инициативы Дж. Буша-мл.

Сближение России с Западом и его лидером — США — дало воз­можность учредить Совет Россия—НАТО, который призван стать, как это говорится в Декларации глав государств и правительств стран— членов НАТО и РФ от 28 мая 2002 г., «механизмом для консультаций, выработки консенсуса, сотрудничества, совместных решений и со­вместных действий России и государств-членов НАТО по широкому спектру вопросов безопасности в Евро-Атлантическом регионе». Не приходится сомневаться в том, что именно позиция, занятая Кремлем 11 сентября 2001 г., во многом способствовала решению США и Евро­союза о признании рыночного статуса российской экономики.

За прошедшее после сентября 2001 г. время было высказано не­мало предположений о временном или случайном характере прежде всего тех позитивных перемен, которые происходили в российско­-американских отношениях. Нам представляется, что это не так, хотя бы потому, что все эти перемены свидетельствовали об окончании «хо­лодной войны» в отношениях между Россией и Америкой, а они сегод­ня получили новый импульс в отношениях двух стран. «Перезагрузка» отношений США-Россия, как представляется, подготавливалась всем развитием российско-американских отношений на протяжении пред­шествующих лет.

К числу бесспорных достижений в развитии двусторонних отноше­ний следует отнести, во-первых, то, что Москве и Вашингтону удалось приступить к нахождению договоренностей по демонтажу тех колос­сальных стратегических ядерных арсеналов, которые были созданы обеими сверхдержавами для реализации стратегии победы в мировой термоядерной войне.

Впервые с начала ядерного века началось реаль­ное сокращение общего количества стратегических ядерных боеголо­вок сторон.

Было бы неверным, однако, представлять дело так, будто Россия и Соединенные Штаты добились полного взаимопонимания по про­блеме разоружения. Многие американские политики и эксперты, близкие к консервативному крылу республиканской партии, традици­онно скептически относятся к международному сотрудничеству в деле ограничения и сокращения вооружений. По их мнению, с окончанием «холодной войны» время традиционного контроля над вооружениями истекло, и в нынешних условиях Соединенные Штаты не должны быть ограничены нормами международного права в своей военно­технической политике. В кругах, близких к американской админи­страции Дж. Буша-мл, весьма популярны были рассуждения о том, что складывавшийся на протяжении последних десятилетий режим контроля над вооружениями устарел и его-де надо заменить на систе­му односторонних шагов в разоруженческой сфере, осуществляемых в интересах США.

Именно такие подходы возобладали в Вашингтоне в 2000-е годы. Серьезный ущерб сложившемуся на протяжении последних десятиле­тий механизму контроля над стратегическими вооружениями был на­несен после решения Президента США Дж. Буша-мл. в ноябре 2001 г.

0 выходе из Договора по ПРО. Не способствовала конструктивному диалогу между двумя странами по разоруженческим проблемам и не­заинтересованность республиканской администрации в ратификации Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний, а также в создании глобального механизма контроля над запрещением биоло­гического оружия.

В этих условиях большое значение имело то обстоятельство, что российско-американский диалог по проблемам стратегической ста­бильности в мире не был прерван. Действительно, в новом столетии не только перед Москвой и Вашингтоном, но и перед всеми ядерны­ми державами встал ряд сложных проблем, связанных с ликвидацией оружия массового поражения (ОМП) и предотвращением его распро­странения, которые невозможно решить односторонними мерами.

События 11 сентября 2001 г. со всей остротой поставили на повестку дня переоценку ядерного измерения международной безопасности. Сдерживающее свойство ядерного оружия, частично оправдавшее себя в межгосударственных отношениях в эпоху биполярности и советско­американского ядерного паритета, теряет эффективность против таких угроз всеобщей безопасности, как международный терроризм, и не может служить в качестве средства «принуждения к миру» участников внутригосударственных конфликтов, которых немало в современном мире. Возрастающая вероятность захвата или приобретения террори­стами оружия массового уничтожения, особенно тактических ядерных боезарядов, выдвигает на передний план задачу нераспространения ОМУ. Решение этой задачи невозможно без согласия и качественно нового уровня сотрудничества в первую очередь между ядерными дер­жавами. В этом контексте особенно остро встал вопрос о надежном хранении и демонтаже тактических ядерных боеприпасов. Никаких многосторонних и двусторонних режимов контроля над этим видом ядерного оружия в настоящее время нет.

Во-вторых, сторонам удалось существенно расширить проблема­тику своего диалога по военно-политическим вопросам, дополнив ее за счет обсуждения возможного сотрудничества в создании перспек­тивных систем ПРО, а также взаимодействия в деле ликвидации совет­ских арсеналов оружия массового уничтожения (ОМУ) и средств его доставки.

Еще в 1992 г. Москва предложила совместно разрабатывать, а затем создать и совместно эксплуатировать глобальную систему защиты от ракетного оружия. Восемь лет спустя российская сторона возобновила это предложение. В интервью американской телекомпании Эн-би-си 1 июня 2000 г. Президент РФ В. Путин сказал о возможности создания совместной российско-американской системы ПРО, предназначенной для отражения тех угроз, которые направлены против США, России и их европейских союзников. В развитие этой инициативы российская сторона 21 февраля 2001 г. передала генеральному секретарю НАТО Дж. Робертсону конкретные предложения по созданию системы евро­пейской нестратегической ПРО.

В этой связи следует отметить, что как администрация Б. Клинто­на, так и администрация Дж. Буша-мл. неоднократно выражали заин­тересованность в сотрудничестве с Россией в области разработки как тактической, так и стратегической ПРО, в том числе в таких сферах, как НИОКР и проведение совместных учений. Взаимная заинтере­сованность в сотрудничестве в области нестратегической ПРО нашла свое выражение в «Совместной декларации о новых стратегических от­ношениях между РФ и США», однако дальше высказывания обоюдной заинтересованности и деклараций продвинуться так и не удалось.

В 1990-е годы особое значение имела и такая область российско-­американских отношений, как сотрудничество двух стран в деле обеспе­чения безопасности, демонтажа и хранения снимаемых с вооружения ядерных боеприпасов, а также утилизации извлекаемых из них ядер­ных материалов. Американская сторона финансировала это сотрудни­чество в рамках «программы Нанна—Лугара». В результате совмест­ных усилий США и РФ было возвращено в Россию для безопасного демонтажа 1700 ядерных боеголовок; уничтожено более 400 ракетных шахт; ликвидировано более чем 1400 стратегических ядерных носите­лей (снятых с вооружения советских баллистических ракет, крылатых ракет, подводных лодок и бомбардировщиков); переработано 150 тонн оружейного урана; уничтожено 30 000 тонн жидкого ракетного топли­ва. Программа предусматривала также активное сотрудничество США, России и новых независимых государств в снижении угрозы распро­странения ОМП. В соответствии с этой программой Вашингтон оказал содействие в возвращении в Россию свыше 1700 стратегических ядер­ных боеголовок из Белоруссии, Казахстана и Украины, вследствие чего они смогли присоединиться к Договору о нераспространении в каче­стве неядерных государств.

Данная программа, начатая при администрации Клинтона, осу­ществлялась и при президенте Буше-мл. При активном участии офици­ального Вашингтона 27 июня 2002 г. в Кананаскисе (Канада) на самми­те «группы восьми» было принято Заявление о Глобальном Партнерстве по пресечению распространения оружия массового поражения.

В-третьих, произошли определенные позитивные перемены в торгово-экономических и научно-технических связях двух стран — как количественного, так и качественного характера. На протяжении 1990-х годов товарооборот между двумя странами увеличился в не­сколько раз, превысив по итогам 2002 г. 11 млрд долл. Тем самым США заняли место среди крупнейших торговых партнеров России. По дан­ным на 2001 г., США являлись крупнейшим иностранным инвестором в российскую экономику. Общий объем американских капиталовложе­ний составил примерно 7 млрд долл. При этом в отличие от ситуации в двусторонних торгово-экономических связях до 1991 г., Россия имеет устойчивое положительное сальдо торгового баланса с Америкой, ко­торое составило в 2000 г. около 2 млрд долл. Изменилась и структура российско-американской торговли (по сравнению с началом 1990-х го­дов): теперь во взаимном товарообороте преобладают не сельскохозяй­ственные товары из США, а машины, оборудование, продукция чер­ной и цветной металлургии, химической и атомной промышленности. Однако прежде всего Россия интересует США как крупнейший произ­водитель и экспортер углеводородов (нефть и газ) в мире, предоставля­ющий Америке возможность диверсифицировать и наращивать запасы не ближневосточных энергоносителей или энергоносителей, которые производятся не входящими в ОПЕК странами.

Торгово-экономические связи между двумя странами не при­обрели пока того же значения, что и их взаимоотношения в военно-­политической сфере, тем не менее Москва и Вашингтон не могут пол­ностью игнорировать эти связи или приносить их в жертву «большой политике». Более того, обе стороны стали признавать экономическое сотрудничество основой дальнейшего продвижения к конструктивным и взаимовыгодным отношениям.

Между тем дальнейшее улучшение общего политического климата в российско-американских отношениях открыло бы более благоприят­ные перспективы для развития сотрудничества России и США в сфере экономики и высоких технологий. Имеются большие возможности для взаимодействия сторон в энергетической сфере (нефтегазовые проек­ты «Сахалин-1», «Сахалин-2» и Каспийский нефтяной консорциум), сотрудничестве двух стран в научно-технической сфере, в нефтепереработке, автомобилестроении и др. Однако масштабы российско­американского торгово-экономического и научно-технического со­трудничества все еще далеко отстают от потенциальных возможностей обеих стран и не всегда являются взаимовыгодными. Как сказал пре­зидент американо-российского делового совета Ю. Лоусон, страны с таким потенциалом, как США и Россия, должны иметь в 3—4 раза больший объем двусторонней торговли. Успех этого сотрудничества будет зависеть и от готовности Москвы и Вашингтона ликвидировать стоящие на его пути препоны внеэкономического характера и прежде всего ограничения, предусмотренные поправкой Джексона—Вэника. Фактически же «США по-прежнему пытаются использовать поправ­ку Джексона—Вэника как рычаг в переговорах с Россией по другим проблемам. То, что уже было обещано, не следует увязывать с другими вопросами».

Кроме того, американским партнерам придется привыкнуть к тому, что в отличие от 1990-х годов Российская Федерация не нуждается боль­ше в экономической помощи со стороны Запада. Официальный Вашинг­тон неоднократно использовал этот рычаг на протяжении 1990-х годов для того, чтобы добиться политических уступок от российской стороны. Сегодня Россия заинтересована во взаимовыгодной торговле и инве­стициях для осуществления модернизации, во вступлении в ВТО и т.д. Очевидно, что американской политической и деловой элите придется адаптироваться к этим переменам в формате двустороннего диалога. «Уход России от роли “слабой страны” стал новой характеристикой международной системы начала XXI века. Не странно, что такой сдвиг был сопряжен с “кризисом понимания” между Россией и всеми ее за­рубежными партнерами — от США и Европейского Союза до ислам­ских стран и Китая», — отмечает известный российский исследователь-международник А. Д. Богатуров.

<< | >>
Источник: Ачкасов В. А., Ланцов С. А.. Мировая политика и международные отношения. 2011

Еще по теме Российско-американские отношения после 11 сентября 2001 года:

  1. Из «Основных направлений социально-экономического развития Российской Федерации» от 20 марта 2001 года
  2. Из статьи Министра иностранных дел Российской Федерации И. Иванова от 29 июня 2001 года (НГ)
  3. РОССИЙСКО-АМЕРИКАНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ
  4. Российско-американские отношения
  5. Глава 4 Российско-американские отношения
  6. Российско-американские отношения на современном этапе
  7. От «Черного сентября» 2001 г. в США до «Черного октября» 2002 г. в Москве: стратегия и цели международного терроризма
  8. Российско-американские отношения на рубеже веков
  9. Итоги и перспективы российско-американских отношений
  10. 3. Российско-американские отношения в 1990 – 2000-е гг.
  11. Развитие российско-американских отношений и их поворотный пункт
  12. КРАТКАЯ ХРОНОЛОГИЯ РОССИЙСКО-АМЕРИКАНСКИХ ОТНОШЕНИЙ (1992-2002)
  13. МЕЖДУНАРОДНОЕ ИЗМЕРЕНИЕ РОССИЙСКО- АМЕРИКАНСКИХ ОТНОШЕНИЙ В СФЕРЕ ЯДЕРНОГО ОРУЖИЯ
  14. 9.3. Основные тенденции и этапы развития российско-американских отношений в 1990–2000-х гг.
  15. Обоснования необходимости разработки «Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года» (утверждена Президентом РФ 15 мая 2009 года Указом № 537).
  16. Религиозный экстремизм и транснациональный терроризм. Сентябрьские события 2001 года в США