Сущность, характер и противоречия современных процессов интернационализации
Диалектическая противоречивость глобализации наиболее наглядно проявляется в последние годы в Соединенных Штатах, положив-
ших, как уже отмечалось, начало качественно новому витку научнотехнического прогресса в мире.
Парадоксально, но чем больше США втягиваются в процесс глобализации, тем более неустойчивой становится ситуация внутри их собственной экономики. Чем оольше успехи в формировании ИТ-уклада «переплескиваются» через национальные границы США в другие страны и районы, тем сильнее проявляются негативные тенденции в самом американском обществе и тем быстрее тускнеет в мире «образец» Америки.Мы стали свидетелями объективной закономерности, проявлявшейся во всех обществах, вступивших в переходную фазу развития, во время которой происходило столкновение традиционного и современного, нарушалась экономическая, социальная и политическая стабильность.
Перу профессора Принстонского университета и лауреата Нобелевской премии по экономике за 2008 г. Пола Кругмана принадлежит книга «Кредо либерала», в которой многие негативные структурные изменения в социально-экономическом развитии в США описаны весьма убедительно. Кругман приходит к выводу, что за последние три десятилетия страна вернулась к уровню неравенства, характерному для худших лет раннего индустриализма, а благами экономического роста Америки в основном воспользовалось наиболее богатое меньшинство, тогда как остальные оказались на обочине экономического прогресса. Из-за высокой степени неравенства США превратились в государство с заметно ослабевшим средним классом. Прибыли корпораций демонстрируют стремительный рост (они достигли рекордной доли в ВВП за все время после 1929 г.), зато рост заработной платы большинства наемных работников едва поспевает за инфляцией. Один из наглядных результатов нарастания неравенства в американском обществе — «непропорциональное» (относительно общего роста населения страны) увеличение числа миллиардеров в США: в 1968 г.
их было всего 13, а сорок лет спустя, в 2008-м, уже 160. Причем в отличие от предыдущего поколения миллиардеров, строивших всеми правдами и неправдами индустриальную Америку и поэтому имевших все же некоторые серьезные основания сказать «Все, что хорошо для Форда, хорошо для Америки», новые миллиардеры в большинстве своем заняты в финансовой сфере.Впрочем, средний американец все еще воспринимает драматические изменения в своей стране сквозь призму старых стереотипов и воспоминаний о прошлом. Изменения в психологии масс запаздывают в сравнении с экономическими, социальными и политическими сдвигами. Этим и объясняется устойчивость американского общества и сильное влияние в нем изоляционистских настроений. В этой связи не безынтересно недавнее исследование двух американских психологов - Дана Ариели и Майкла Нортона, выполненное на основе опросов американского населения и обзоров американских социологов и экономистов на предмет выяснения их представлений о расслоении в американском обществе. В среднем преобладало мнение о том, что 20% наиболее состоятельных американцев владеют 59% национального богатства, в то время как по официальной статистике на эту группу приходится 84% всего национального богатства. Еще больше заблуждались опрошенные по поводу 20% наиболее бедных слоев, предполагая, что они владеют 3,7% национального богатства, тогда как реально этот показатель не превышал 0,1%. США стоят на втором месте (после Великобритании) в мире по самой низкой мобильности доходов между поколениями.
До недавнего времени средний американец жил в своих мечтах об аммериканском образе жизни» благодаря дешевым банковским крепи гам и еще более дешевым товарам из Китая. Все это маскировало подспудно зреющий структурный кризис, который прорвался наружу п 2007-2010 гг. в форме ипотечного, финансового и экономического кризисов и разрушил иллюзорное благополучие.
Важной негативной тенденцией, связанной с возникновением МТ-уклада и сопутствующим ему структурным кризисом, является специфический характер безработицы.
Она стала хронической. В предшествующей фазе капитализма по завершении кризисов и возобновлении экономического роста восстанавливались и рабочие места. Кризис конца 2000-х годов, особенно после начала выхода из рецессии, показал иную картину: прибыли крупнейших корпораций в ИТ-секторе начали неуклонно расти, но вместе с тем росла и безработица, достигшая к концу 2010 г. рекордных 9,8%.Общий потенциал двухслойной американской экономики крупнейший в мире, но ИТ-уклад и в целом сектор «новой экономики», основанный на научном знании и высокой производительности труда, уже не нуждается в существующей массе индустриальных производительных сил.
Переподготовка рабочей силы требует значительных расходов и времени. Поэтому высокотехнологические корпорации предпочитают решать свои кадровые проблемы двумя путями: а) частично привлекать квалифицированных работников-иммигрантов; б) частично выносить компоненты производственного цикла за рубеж, где они зарабатывают основную часть своих растущих прибылей.
Бывший министр труда США и автор книги «Aftershock: The Next Economy and American Future» Роберт Рич (Robert Reich) опубликовал в «Интернешнл Геральд Трибьюн» статью, в которой вынес в качестве эпиграфа свой главный вывод: «Более высокие корпоративные прибыли больше не ведут к повышению занятости». В статье констатируется, что к середине 2010 г. американские корпорации уже вернули почти 90% того, что они потеряли во время кризиса. Во II квартале 2010 г. 500 крупнейших нефинансовых фирм имели около 1 трлн долл., и эта сумма продолжала расти. Но росла и безработица. Рич указывает на три причины. Первая заключается в том, что корпорации инвестируют за рубежом и оттуда поступает значительная часть их прибылей. «Дженерал Моторе» продает больше своих машин в Китае, чем в США. На ее предприятиях в КНР занято 32 тыс. постоянных рабочих, а в Штатах — лишь 52 тыс., в то время как в 1970 г. на эту корпорацию работали 468 тыс. человек. Корпорация инвестировала в Китае 250 млн долл, в создание современного технологического центра, специализирующегося на производстве электробатарей и других альтернативных источников энергии.
(Рич напоминает, что администрация Б. Обамы выделила во время кризиса деньги налогоплательщиков для сохранения рабочих мест в США.)Вторая причина, по мнению автора, заключается в том, что корпорации инвестируют свои деньги в США в трудосберегающие технологии ради более высокой производительности, но не увеличения заработной платы. Корпорация «Форд», например, уже преодолела более 2/3, пути к своим рекордным (1999) прибылям, но вследствие внедрения трудосберегающих технологий она в течение десяти лет «уполовинила» своих наемных работников. И, наконец, третья причина: корпорации, несмотря на кризис, тратят свои прибыли на выплату дивидендов и на выкуп собственных акций, способствуя росту цен на них.
В обстановке растущей безработицы и других неурядиц рядовых американцев не убеждает аргумент демократов и самого Б. Обамы о том, что, если бы не предпринятые администрацией и конгрессом «специальные меры» в отношении крупнейших финансовых и прочих корпораций, ситуация в стране была бы еще хуже.
Однако не только высокотехнологические промышленные корпорации, но и корпорации собственно ядра ИТ-сектора устремились за рубеж, желая оптимизировать свой бизнес через механизм аутсорсинга за счет как дешевизны квалифицированных работников, так и доступа к обширным рынкам для своей продукции. К 2000 г. издержки, связанные со стремительным ростом зарплаты персонала и расходов на здравоохранение, с одной стороны, и открытие китайской экономики, связанной со вступлением этой страны в ВТО, — с другой, побудили американские ИТ-корпорации к перенесению части производственных процессов и даже сегментов инжиниринга сначала на Тайвань, а позже п па материковый Китай. В итоге с 2000 г. в США закрылось 49 фабрик по производству чипов, а в производстве компьютеров сегодня занято около 166 тыс. человек, т.е. намного меньше, чем в 1975 г., когда был собран первый персональный компьютер «MITS Altair 2800». За это же время в Азии возникла индустрия по производству компьютеров, в которой теперь занято 1,5 млн человек.
Разумеется, это были по существу не национальные предприятия, а составные части глобальной системы, которые производили для крупнейших западных ИТ-корпораций компоненты: компьютеры (для «Дэлл» и «Хьюлетт Пакард»), сотовые телефоны (для «Нокиа») и другие технологические изделия для «Майкрософт» и «Интел». В Китае над производством технологических изделий для корпорации «Эппл» работают 250 тыс. человек, т.е. в десять раз больше, чем в самих Соединенных Штатах.Разумеется, большая часть прибылей в такой глобализированной системе достается западным корпорациям. Они же являются источником почти всех стратегических технологических инноваций (прежде всего программного обеспечения). На долю азиатских партнеров в подобной системе пока остается только производство собственно оборудования (hardware), а также инноваций по части дизайнерского оформления продукта, адаптации его к местным потребительским вкусам на азиатских рынках. Для самих США растущие инвестиции в такой глобальный бизнес оборачиваются сокращением рабочих мест. Более того, некоторые экономисты и в Штатах, и за пределами Америки обеспокоены тем, что подобная ускоренная деиндустриализация зашла настолько далеко, что может возникнуть вопрос об угрозе национальной безопасности, особенно в странах англосаксонской либеральной модели.
Либеральная модель капиталистического развития, исторически сформировавшаяся в США, а также Бреттон-Вудские соглашения 1944 г., закрепившие ведущие позиции Америки в мировых финансовых организациях, ее статус главного мирового кредитора, сыграли злую «шутку» со всеми американскими администрациями в переходный период начавшегося структурного кризиса. Обычно в такие периоды влияние государства, его регулирующая роль в финансово-экономической сфере по объективной необходимости должна возрастать. Государственное вмешательство необходимо для разрешения и смягчения противоречий, неизбежно возникающих между традиционными и современными структурами общества, обеспечения плавной смены укладов (в данном случае индустриальных и постиндустриальных пре изводительных сил).
Все американские администрации последних сорока лет уповали на то, что родившаяся в их стране глобализация закрепит доминирующее положение США в мировом хозяйстве.
Они надеялись на чудодейственную силу свободного рынка и крупнейшие американские корпорации. Их главной заботой было наращивание военно-политического могущества и внешнеполитической гегемонии Америки. Результаты подобного стратегического курса известны: после сокрушительного поражения во Вьетнаме США не смогли толком реализовать до конца ни одной вооруженной интервенции. Между тем такая стратегия требовала чудовищных финансовых расходов. Так началось превращение главного кредитора мира в главного должника. Во время последнего кризиса доля США в общемировой задолженности составила 22,6%. Вместе со своим союзником по англосаксонской модели — Великобританией — эта доля увеличилась еще на 14,8%, составив 37,4%. Они были единственными странами в мире с двузначными процентными показателями задолженности. Эти два государства выделяются среди других стран также по процентному показателю отношения внешней задолженности к экспорту — соответственно 1182 и 2079%. Отношение госдолга к ВВП у США составляет, по разным оценкам, от 95,2 до 96,8% (у Великобритании — рекордные 404,34%).США — страна всевозможных дефицитов. Хронический торговый дефицит вынудил администрацию США выступить в октябре 2010 г. (перед саммитом «двадцатки» в Сеуле) с антилиберальной инициативой. Ссылаясь на угрозу росту мировой экономики, руководитель Казначейства США Тимоти Гайтнер обратился к МВФ с требованием провести расследование в странах с хроническим торговым профицитом и предпринять меры к его ограничению.
Позднее в Сеуле Гайтнер конкретизировал свое предложение — ограничить положительное сальдо таких стран 4% от их валового годового продукта. Журнал Bloomberg Businessweek сравнил эти требования Гайтнера с позицией всемирно известного британского экономиста Джона Мэйнарда Кейнса, который в 40-х годах прошлого века в ходе подготовки Бреттон-Вудских соглашений высказывался в аналогичном духе, спасая ослабленную войной и страдающую от хронического торгового дефицита Великобританию. Но времена изменились, и «группа двадцати» во главе с Китаем и Германией решительно отвергла предложение Америки, нарушающее и принципы свободной торговли, и правили ИГО.
У Соединенных Штатов практически нет источников для покрытия гигантских долгов и дефицитов, кроме решительного сокращения ихних непомерно раздувшихся внутренних и внешних расходов, повышения налогов (в первую очередь корпоративных) и новых заимствований. США уже приступили к трансформации своих финансовых обязательств в тридцатилетние облигации. Впервые в истории Америки министерство финансов начало продавать казначейские облипши и с отрицательной ставкой (минус 0,55% годовых), а банк «Голд-мпм Сакс» осуществил дебютный выпуск бондов со сроком обращения 50 лет. Все это типичные примеры перекладывания бремени долгов на .будущие поколения.
В списке развитых и переходных стран, обладающих сколько-нибудь значительными валютными резервами, США стоят на последнем Кете. Возглавляет этот список Китай. До недавнего времени Америке эн» резервы были не нужны. Ведь она ничем не ограничена в эмиссии мл л аров (как она сделала это в декабре 2010 г., вызвав гневные комментарии по всему свету). Такая ситуация представляет собой явный «пережиток» финансовой системы, чрезмерно зависящей от доллара (на него приходится 62% всех валютных резервов мира) на фоне зарождающейся многополярной финансовой системы.
Процесс становления ИТ-уклада в США легче всего проникал и сферу услуг, в том числе финансовых. Позитивные плоды компьютеризации этого сектора ощутили сотни миллионов людей во многих странах мира. Но после кризиса 2008-2010 гг. стало очевидно, что и в условиях англосаксонской либеральной модели компьютеризация финансовой сферы может оказаться грозным оружием массового финансово-экономического разрушения. Одной из институциональных жертв сплошной компьютеризации стали биржи — товарные и фондовые. Эти некогда полезные механизмы, существенно облегчавшие и расширявшие кругооборот товаров и денег в ходе развития капитализма, в итоге в таких странах, как США и Великобритания, в период становления постиндустриализма стали выходить из-под какого-либо разумного контроля. Начался все более зримый отрыв бирж от реальной экономики и превращение их в механизмы автономного приращивания спекулятивного финансового капитала. Биржи в этих странах стали площадками, на которых сегодня совершаются сделки преимущественно не по реальным, а по виртуальным товарам и активам. Вместо реализации физических товаров на них заключаются фьючерсные сделки по разного рода деривативам. При этом брокеры и дилеры, хедж-фонды, инвестиционные банки и даже пенсионные фонды оправдывают свою спекулятивную активность на бирже необходимостью хеджировать свои доходы от колебаний курсов, цен на сырье, процентных ставок по заемным капиталам, но не хотят официально фиксировать сделки, избегая их прозрачности. Биржа стала неподконтрольной не только общественности, но и государству.
Не случайно наибольшее количество спекулятивных банков и фондов в мире находится в странах с либеральной финансовой моделью. На США и Великобританию (не считая офшорные центры) приходится 67,7% их, а в материковой Европе одна только Швейцария почти сопоставима по этому показателю со всем ЕС.
Тем не менее никакие деривативы, никакое хеджирование с использованием специальных компьютерных программных продуктов не предотвратило сокрушительного краха всей этой вышедшей из-под контроля финансовой системы в 2008 году. Было бы наивным упрощением заниматься поиском персональных виновников или конкретных институциональных финансовых организаций, ответственных за случившееся. Все дело в исторически сложившейся либеральной финансовой системе, при которой государство практически отстранилось от исполнения необходимых контрольных функций, особенно в сложный переходный к новой экономике период. Не то чтобы в США вовсе не было регулирующих деятельность биржи органов. Еще в рамках «Нового курса» Франклина Делано Рузвельта, пришедшего к власти на волне Великой депрессии 1929—1933 гг., в США была создана в 1934 г. Комиссия по ценным бумагам и биржам {SEC — Securities & Exchange Commission). После энергетических шоков начала 1970-х в 1974 г. была создана также Комиссия по срочной биржевой торговле — независимое федеральное агентство для регулирования срочных биржевых операций — фьючерсов, опционов. Однако именно в сложнейший период начавшегося процесса компьютеризации бирж эти комиссии не только оказались неспособными выполнять свои основные функции, но и фактически содействовали все более полной бесконтрольности их деятельности (возможно, по причине отсутствия «второго Рузвельта»).
Накануне кризисных 2008—2010 гг. рынок деривативов превратился в один из самых крупных в мире. По оценке Банка международных расчетов в Базеле, номинальная стоимость контрактов, проходящих по всей мировой системе, оценивалась к началу 2010-х годов более чем в 63б,4 трлн долл. Но только 3,4% этой суммы проходит через биржи.
Оптимальные 614,67 трлн, что эквивалентно десяти годовым валовым продуктам всего мира, торгуются на частных рынках непосредственно между покупателями и продавцами в форме небиржевых деривативов. Можно констатировать, что мировой финансовый рынок фактически ушел из залов традиционных бирж в компьютерные сети. Глядя на демонстрируемую по телевизору картинку, изображающую Нью-Йоркскую биржу с ее залом, переполненным кричащими и размахивающими руками брокерами и дилерами, мы должны ощущать себя некими «телевизионными туристами», разглядывающими экзотическую ретрокнртинку.
Понадобился оглушительный раскат «грома» — глобального кризиса. чтобы в американском конгрессе и администрации приняли решение в июле 2010 г. о биржевой реформе. Обеим комиссиям — SEC и CFTC — было поручено подготовить законопроект, регулирующий деятельность бирж и защищающий потребителей. Каковы будут результаты реформы, предсказывать трудно.
Еще по теме Сущность, характер и противоречия современных процессов интернационализации:
- 2.1. Объективные предпосылки процесса интернационализации в современном мире
- Перспективы и противоречия процессов демократизации в современном мире
- 4.2. Сущность и противоречия глобализации
- Парцеллярный характер землевладения. Сохранение аграрно-индустриального характера французской экономики
- Характер современных международных экономических отношений (МЭО) является … (укажите не менее двух вариантов ответа)
- 1. Сущность и типы политических процессов
- ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ: СУЩНОСТЬ И СТРУКТУРА
- § 1. Сущность политического процесса
- Классификация форм кредита в зависимости от характера кредитора и заемщика, характера щелевых потребностей заемщика
- 1. Сущность и особенности коммуникативных процессов в политической сфере