Военно-политические параметры региональной ситуации
Анализ военно-политических тенденций позволяет представить несколько иную картину региональной ситуации. С точки зрения безопасности в Восточной Азии сохраняется безоговорочное преобладание США.
Среди всех региональных игроков именно Соединенные Штаты демонстрируют значительный рост военных расходов на протяжении 2000-х годов (3-4% ВВП). Для Китая подобное соотношение удерживается на уровне 1,8-2% ВВП, для Индии — 2-3%, для России — 3,7—3,9%. В абсолютном выражении по расходам на оборону Соединенные Штаты превосходят КНР почти в шесть раз, Россию — более чем в десять, Японию — почти в тринадцать, Индию — в пятнадцать раз (табл. 18.1).Со времен «холодной войны» Соединенные Штаты опираются в Восточной Азии на систему союзнических отношений с такими основными партнерами, как Япония, Южная Корея, Филиппины и Таиланд. Традиционные союзы с Японией и Южной Кореей, а также новые недавние партнерские отношения с Индией используются Соединенными Штатами для сдерживания Китая и ухода от лобового столкновения с ним. Однако общая ситуация в Восточной Азии и итоги политики Дж. Буша-младшего в регионе, по-видимому, заставляют американское руководство дополнить свои двусторонние альянсы новыми механизмами регионального сотрудничества.
После событий 11 сентября 2001 г. в качестве главного обоснования своих внешнеполитических шагов как на глобальном, так и на региональном уровне Соединенными Штатами использовалась необ-
Таблица 18.1
Расходы стран расширенной Восточной Азии на оборону, 1990-2010 гг. (млн долл. США по постоянному курсу на 2008 г.)
Примечания. (...) — оценочные данные СИПРИ; (...) — приблизительные данные; н.д. — нет данных. Источник: Facts on International Relations and Security Trends Database.
ходимость борьбы с терроризмом.
Первоначально такая линия встретила поддержку среди стран региона, особенно в связи с террористическими взрывами в Индонезии в 2002 году. Однако затем в регионе начало формироваться все более настороженное отношение к глобальной антитеррористической войне, объявленной США. Государствам Юго-Восточной Азии приходилось принимать во внимание фактор значительного мусульманского населения, а также специфику внутриполитических конфликтов и проблем, которые страны региона не хотели интернационализировать. Речь идет о сепаратистском движении на юге Таиланда, юге Филиппин, конфликтах внутри Индонезии (Западная Ява, Аче, Центральный Сулавеси). Опасения малых и средних стран вызывал также излишне односторонний и прямолинейный подход Соединенных Штатов к своим партнерам на внешнеполитической арене по принципу «либо с нами, либо против нас». В результате к концу президентского срока Дж. Буша-младшего поддержка войны Соединенных Штатов с терроризмом в регионе очевидно снизилась. Политика США при республиканцах косвенно стала причиной того, что государства Юго-Восточной Азии обратились к новым форматам взаимодействия в широком региональном контексте с участием КНР.Общая переоценка односторонней политики Дж. Буша-младшего побудила администрацию Б. Обамы к поиску путей изменения характера американского военного присутствия в регионе и к более активному вовлечению в деятельность многосторонних региональных институтов.
В качестве одного из вариантов трансформации сети баз американская сторона предполагает усилить элементы системы распределенного базирования, которая могла бы предоставить США больше свободы маневра в регионе.
Данная система не подразумевает заключения полноценных союзнических договоров, однако делает возможными более операциональные договоренности об использовании Соединенными Штатами в военных целях отдельных объектов инфраструктуры в странах региона. По такому пути выстраивания военно-политических отношений с США, в частности, пошли Сингапур, Филиппины, Австралия.
Позиция Соединенных Штатов относительно диалоговых форматов в Восточной Азии также претерпела изменения. Такие структуры, как Региональный форум АСЕАН по безопасности (АРФ), Восточноазиатский саммит (ВАС), встречи министров обороны стран АСЕАН и партнеров Ассоциации по диалогу начинают восприниматься Соединенными Штатами как удобный механизм многостороннего маневрирования и удержания малых и средних стран региона от движения к Китаю.
В рамках этой логики, разделяемой как самими США, так и Японией, участие России в этих форматах оказывается желательным (и даже необходимым) и призвано воспрепятствовать ее сближению с Китаем. Стоит отметить, что такой подход объективно ограничивает антироссийский настрой Японии.
Сам Китай не оспаривает военно-политического преобладания США в регионе, однако он гораздо более активен тактически. В частности, Пекин все более стремится оттеснить Соединенные Штаты от решения тайваньской проблемы, переводя ее на уровень исключительно китайско-тайваньского взаимодействия. Китай пытается выйти на позиции превосходства во всех территориальных спорах: как с Японией по поводу островов Дяоюйдао (Сенкаку) в Восточно-Китайском море, так и со странами Юго-Восточной Азии по поводу островов Спратли в Южно-Китайском море. Кроме того, Китай последовательно укрепляет свою роль главного посредника в ситуации с Северной Кореей. Интересам Китая в свою очередь отвечает и удержание России от сближения с Западом.
Отмеченные шаги китайской стороны заставляют зарубежных аналитиков говорить о том, что Китай перестал придерживаться выжидательной формулы Дэн Сяопина и начинает активно проецировать свою мощь вовне. В качестве примера приводятся: обострение ситуации в Южно-Китайском море весной 2010 г., когда в ответ на заход американских кораблей в исключительную экономическую зону Китая китайская сторона включила проблему Южно-Китайского моря в число своих «стержневых интересов»; особая позиция Китая по северокорейскому вопросу; активная модернизация китайских вооруженных сил.
Между тем рост опасений основан скорее на ожиданиях, нежели на реальных шагах китайского руководства. Военно-политическая линия Китая в регионе в корне отличается от стратегии США и основывается на постулате о невмешательстве КНР во внутренние дела других стран. В контексте этой позиции можно рассматривать также факт отсутствия китайских военных баз на территории других государств. Даже шаги по созданию серии стратегических пунктов в Индийском океане (порты Гвадар в Пакистане, Ситтве в Мьянме, Хамбантота в Шри-Ланке и Читтагонг в Бангладеш) пока не выходят за рамки этой доктрины. В своем стремлении закрепить пояс добрососедства с малыми и средними странами по всему периметру своих границ Китай до недавних пор гораздо более активно действовал не на тихоокеанском направлении, а в Центральной Азии в рамках ШОС, пытаясь таким образом стратегически исключить опасность возникновения «второго фронта» конкуренции с США.
Интересам малых и средних стран региона отвечает поддержание диалога со всеми крупными региональными и внерегиональными игроками. Именно для целей развития подобного диалога ими используются как АРФ и Восточноазиатский саммит, так и другие структуры, созданные вокруг АСЕАН. Их интересам отвечает конкуренция разных центров силы без однозначного преобладания какого-либо из них.
В отличие от Японии, в своей Стратегии обороны 2010 г. ориентирующейся на восприятие Китая как потенциальной внешнеполитической угрозы28, малые и средние региональные игроки вряд ли будут столь однозначно идентифицировать Китай как военно-политическую проблему. Военное сотрудничество с США не определяется ими открыто как способ реакции на усиление Китая. Взаимодействие с Вашингтоном объясняется множественностью целей и необходимостью совместной борьбы с транснациональными проблемами (морское пиратство, террористические угрозы морским линиям коммуникации в регионе, стихийные бедствия). Примеры такого сотрудничества — совместные военно-морские учения США с Сингапуром, Филиппинами, Брунеем, Индонезией, Малайзией, Таиландом, американо-таиландские военные учения «Кобра года» (Cobra Gold), военные связи США и Вьетнама.
Это важно
За последние два десятилетия в регионе произошло смещение приоритетов от проблем «жесткой» безопасности к вопросам взаимосвязи политики и экономики. Производственные сети и взаимные инвестиционные потоки стали реальными факторами укрепления региональной взаимозависимости, а любой крупный межгосударственный конфликт — экономически невыгодным.
Представителями стран Восточной Азии на самом высоком уровне подчеркивается, что характер угроз трансформировался. Хотя хронические очаги нестабильности (ситуация на Корейском полуострове, проблема Тайваня, комплекс территориальных споров в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях, двусторонние межгосударственные противоречия в Юго-Восточной Азии) сохраняют значение, а иногда, как в случае со спором по поводу островов в Южно-Китайском море, намеренно раздуваются для создания напряженной ситуации в регионе, новые угрозы стали актуальнее традиционных.
В то же время необходимо понимать, что акцент на новых аспектах безопасности позволяет избегать открытого обсуждения военно-стратегических угроз и одновременно использовать стратегию создания ограниченных альянсов без полномасштабных обязательств. Например, Таиланд, активно развивающий связи с Китаем, одновременно обладает статусом «союзника США вне НАТО». Имеет место и обратный процесс развития военных контактов стран Юго-Восточной Азии с КНР на разных уровнях. При этом, как отмечает бывший президент Филиппин Фидель Рамос, в лице США хотят видеть «доброго соседа», который будет сохранять свое присутствие, но не будет вмешиваться, пока другие страны сами решают свои внутренние проблемы. Такой же подход позволяет малым и средним странам развивать военные связи не только с Соединенными Штатами и Китаем, но и с Россией, Индией, Австралией и Великобританией.
В сложившейся ситуации в качестве гарантии своей безопасности странам АСЕАН определенно хотелось бы сохранить свое промежуточное положение между внерегиональными игроками в Восточной Азии. Не случайно в своем обращении к лидерам стран региона на открытии 14-го саммита АСЕАН в феврале 2009 г.
тогдашний премьер-министр Таиланда Апхисит Ветчачива подчеркнул, что АСЕАН продолжит занимать особое положение между полюсами роста в Азиатско-Тихоокеанском регионе.В 2000-х годах в экспертном сообществе обсуждалась идея о том, что страны региона не стремятся уравновесить рост влияния Китая за счет развития отношений с другими державами, а наоборот, пытаются извлечь собственные выгоды из экономического усиления KHP34. События 2010 г. в Южно-Китайском море, напротив, стали основой для целой серии публикаций об опасности активности Китая, которая толкает страны региона искать союзничества с внерегиональными игроками.
Страны АСЕАН пока полагаются на свои диалоговые структуры и стараются придерживаться нормативных принципов, известных под собирательным названием «путь АСЕАН» (ASEAN Way). Именно в этом контексте следует оценивать приглашение России и США к участию в ВАС, оформленное решением 5-го Восточноазиатского саммита в Ханое в 2010 г.
* * *
Сложившаяся посткризисная ситуация в регионе характеризуется тактической активизацией Китая как в экономической, так и в политической сфере, а также новым разворотом США в Азию, отчасти призванным ограничить активность Китая. В обозримой перспективе КНР вряд ли сможет иметь полную свободу маневра в Восточной Азии. В военно-политическом плане превосходство США в регионе сохраняется, однако способы его поддержания претерпевают изменения. Впервые многосторонние форматы сотрудничества начинают казаться США более эффективным механизмом, чем система традиционных союзов, поскольку позволяют наладить диалог с Китаем. Соединенные Штаты готовы согласиться с присутствием в них России. В этих условиях малым и средним странам выгодно поддерживать конкуренцию Китая, США и других игроков в регионе в контролируемых рамках, поскольку это позволяет решать задачи экономического развития и сохранения собственной политической автономности. Их усилия по поддержанию такой конкуренции способствуют консолидации политической субъектности АСЕАН и формированию безлидерской системы в Восточной Азии.
Дефицит лидерства в данном случае означает отсутствие ярко выраженной борьбы за политическое влияние в регионе среди самых сильных игроков. При этом, однако, внутри Восточноазиатской подсистемы происходит перераспределение экономических возможностей. К тому же экономическая конкуренция, разворачивающаяся на фоне пока еще умеренно выраженного политического противоборства, до определенной степени смягчается экономическими интеграционными процессами. В общей сумме отмеченные аспекты не дают оснований рассматривать конфликтный сценарий регионального развития как вероятный.
Еще по теме Военно-политические параметры региональной ситуации:
- Региональные политические режимы и политическая ситуация в прочих субъектах федерации
- Политические институты и группы влияния в региональной политической ситуации
- Изучение региональной политической ситуации
- Региональные политические режимы и политическая ситуация в республиках
- Некоторые аспекты военно-стратегической ситуации
- Параметры контроля кризисных ситуаций в механизмах антикризисного управления
- 14.4. Параметры контроля кризисных ситуаций в технологии антикризисного управления
- Основные параметры института регионального законодательного собрания
- Военно-политическое сотрудничество
- Многостороннее военно-политическое сотрудничество