Возможно ли достижение консенсуса
Что может привести нас к общему знаменателю? С американской точки зрения таким общим чцгшгнатїпру мргла бы стать Демократия, точнее, соответствие того или иного государства и его политики принципам западной лемокиатии.
Одна из главных задач американской политики как раз заключается в демократизации мира и в создании новых объединяющих структур на основе принципа соответствия демократии. Хотя администрация Б. Обамы постаралась уйти от постоянного и прямого упоминания усилий США по демократизации мира, приверженность цели — добиваться принятия универсальных ценностей со стороны всех государств — сохраняется. В стратегии НАТО 2010 г. отмечается, что возможность членства в альянсе не в последнюю очередь будет определяться соответствием демократическим основам5. Прием, например, России в ВТО увязывался с ее соответствием демократии. Принцип демократичности вторгся во все сферы: и в экономику, и в политику, и в безопасность.А каким видят общий знаменатель другие державы?
Это важно
Россия предлагает сохранить ООН, хотя нельзя забывать, что ООН XXI в. отличается от ООН середины и конца XX века. Под сильным влиянием ГІILA и ряда европейских держав отдельные положения Устава ООН меняются не в дотшзусохранения базовых основ, накшсюых создавалась и существовала эта организация.
Россия предлагает уклоняться от силовых методов решения конфликтных ситуаций, особенно когда речь идет об угрозе распада государств, о начале гражданских войн и гуманитарных катастрофах. Она выступает за приоритет дигщ.оматическйх средств и призывает сохранить уважение и бережное отношение к целостности государств, отказаться от нагнетания внутриполитических противоречий извне, в том числе с помощью информационных и иных кампаний и действий. Правда, Россия, не наблюдая какой-либо готовности США и стран НАТО к принятию во внимание ее позиции и заботясь о защите своих границ и интересов, воспользовалась «правом на защиту» и активно
вмешалась в конфликт между Грузией и Южной Осетией.
О праве отстаивать свою целостность и защищать ее любыми средствами заявляли Китай, Индия, турция.Нельзя сказать, что Россия имеет много реальных сторонников своей ПОЗИЦИИ, таккак В отличие ОТ нее. ммрщііір.й к гтапяшшрйпг реализовывать свой мирорегулирующий потенциал, отдельные.крупные державы или не хотят, или не могут пока пеально участвовать в этом процессе. Даже такие государства, как Китай, Индия и Бразилия, до конца не продемонстрировали активной позиции по вопросам мирового порядка, тем самым давая возможность Соединенным Штатам, их союзникам и сторонникам действовать масштабно и с немалым успехом. Время уходит, и, если оппоненты утверждающегося порядка не осознают всей сеоьезности момента, они вряд ли смогут что-то реально изменить в будущем, и им придется с большими потерями действовать в условиях новых «правил игры». Это понимает, например, Турция, которая старается обустроить свое новое место в региональной и мировой политике, демонстрируя активную позицию в решении конфликтных ситуаций в Центральной Азии, в Северной Африке, на Кавказе, на Ближнем и Среднем Востоке.
Посмотрим, как мы можем охарактеризовать позиции пяти ведущих мировых держав и Евросоюза по вопросу своей безопасности и защиты целостности (табл. 4.1).
Таблица 4.1
Позиции ведущих мировых держав и Евросоюза
Анализ подходов ведущих мировых держав к обеспечению своей и международной безопасности, действий по реализации их планов и интересов, в том числе в деле создания нового мирового порядка, показывает, что каждая из них намерена претворить в жизнь свое видение порядка, отстоять новое место в раскладе сил. Помимо этих шести центров силы есть еще и другие, в том числе нестрановые игроки (например, НАТО), а также пока не так активно действующие государства, которые оставляют поле деятельности для великих держав.
Однако следует признать, что именно Соединенные Штаты вместе с их влиятельными европейскими союзниками демонстрируют наибольшую степень активности и обладают мощным ресурсом порядкостроительства.Итоги деятельности США хорошо изучены и проанализированы американскими аналитиками. Их мнения расходятся. Одни полагают, что действия Америки привели к серьезной позитивной модификации старого порядка, но останавливаться не следует. К такому мнению склоняются большинство правящей элиты и членов экспертного сообщества. Меньшинство считают, что политика США вряд ли приведет к созданию стабильного порядка, основанного на консенсусе разных участников мирового процесса. Их беспокоит, что в результате проводившейся политики был нанесен ущерб самой Америке и это может привести к сокращению ее влияния и упадку глобального могущества.
Неолиберал консервативного толка Т. Карозерс, у которого немало союзников из числа республиканцев и демократов, обратил внимание на то, что американская администрация, объявившая о политике демократизации (одним из авторов которой он является), фактически проводит традиционную для XX в. политику расширения влияния (военного и экономического) в мире, что свидетельствует о реалистской политике, политике «баланса сил».
После окончания периода биполярного порядка у США появилась возможность «освоить» страны, которые раньше были частью или под контролем СССР, а также территории так называемого Большого Ближнего Востока и Большой Центральной Азии, где влияние СССР исчезло, а влияние КНР, Турции и Индии еще не приобрело должных масштабов, чтобы помешать США и их союзникам.
Реалист Э. Басевич, у которого союзников среди представителей истеблишмента не так много, с тревогой обращает внимание на то, что Соединенные Штаты продолжают традиционную исторически сложившуюся политику, основанную на тройственном кредо: поддержание глобального военного присутствия, обеспечение глобального неповиновения = своего влияния и отражение существующих или возможных угроз путем проведения политики глобального интервенционизма.
Аналитик Дж. Фридман делает более тревожные (для России) выводы. Он считает, что международная стратегия Соединенных Штатов — это стратегия войны, что в XXI в. страна постоянно находилась в состоянии войны, что воинственность составляет основу американского опыта и имеет тенденцию к росту. По его мнению, она является частью американской культуры и американской геополитики. Аналогичный вывод делает российский политолог Э. Я. Баталов, заявляя, что США находятся в состоянии непрекращающейся войны.
И хотя именно американцы развивают теорию «мягкой» и «умной» силы, постоянно делают акцент ча_значимости дипломатии, преемственность в реализации глобальной стратегии сохраняется. Это означает, что активная порядкоформирующая деятельность США продолжится, в том числе с использованием «жесткой» силы.
Можно, наверное, выделить в отдельный тренд в рамках указанного мегатренда по полной замене старого порядка на новый деятельность США по закреплению американского доминирования во всех мировых процессах, во всех сферах международной деятельности, в принятии всех решений глобального и регионального характера. Удастся ли им этого добиться, что станет решающим фактором в создании нового мирового порядка, не в последнюю очередь будет зависеть от позиции ведущих мировых центров силы, которые пока могут воспрепятствовать такой тенденции, а сейчас стараются этот тренд затормозить.
Очень важно, как смогут договориться ведущие мировые державы относительно дальнейшей реализации важнейшей составляющей порядкообразующего мегатренда: продолжить ли и в какой форме и масштабах изменение территориальной карты мира, прежде всего Евразии? Возможны следующие варианты:
1) США, страны—члены НАТО и ЕС сумеют полностью нейтрализовать влияние России и КБЕ на дальнейшее развитие институциональных основ мирового порядка, в том числе в случаях, когда речь идет о территориальной целостности государства и новых нормативных подходах к национальному суверенитету;
2) Россия и Китай, объединив усилия и создав общую платформу, добьются компромисса с СІПА йТіАТО в вопросах мирорегулирования, что сохранит нормы Устава ООН, в той или иной мере ограничит возможности США и НАТО, в том числе по вмешательству в дела отдельных государств, и оставит поле для маневра другим ведущим державам;
3) КНР добьется от США нейтрального отношения к своим внутренним территориально-этническим проблемам в обмен на поддержку или нейтралитет со стороны Китая в отношении политики США и НАТО в других регионах мира (например, в отношении государств постсоветского пространства).
Какой из сценариев будет реализован, сказать трудно. Пока что действия Соединенных Штатов направлены на реализацию первого из сценариев. Более того, США прикладывают немало усилий для продвижения еще одного, можно сказать, глобального тренда в рамках порядкообразующего мегатренда.
Это важно
Речь идет о стремлении и планах по формированию крупных межконтинентальных подсистем, подобных трансатлантической (или евро-американский). В Западном полушарии это усилия Соединенных Штатов по формированию межамериканской системы, что в масштабах глобальной политики можно определить как всеамериканскую подсистему. В Азиатско-Тихоокеанском регионе речь может идти о формировании транстихоокедщской подсистемы, в которую помимо США и Канады могут войти отдельные страны Латинской Америки, Республика Корея, Япония и другие страны региона.
В научном дискурсе после окончания периода биполярного порядка стали гораздо реже говорить в реалистских терминах. Причиной этого были такие изменения, как увеличение числа разных субъектов мировой политики, смена основ порядка, изменения в группе ведущих мировых держав, особое положение США и рад других, требовавших новых объяснений и обоснований. Хотя реализм в политике практически всех стран сохранился, он был отодвинут во внешнеполитических документах и в научном дискурсе на задний план, даже говорили о конце школы реализма и полном преобладании идеализма. Правда, к середине 2010-х годов становилось все более очевидным, что в реальности практический интерес и идея идут рядом и в большинстве случаев идейный компонент не перевешивает прагматический.
В период теоретической турбулентности и пересмотра понятийного багажа категория подсистемы употреблялась американскими политологами все реже, требовались новые термины для описания переформатируемой карты мира. Появились так называемые большие пространства, которые характеристиками подсистемы не обладали, а значит, становились полем деятельности для разных игроков, среди которых Соединенные Штаты были самыми сильными. Рассуждая о подсистемах и пространствах, мы исходим из следующего определения подсистемы.
Региональная полсистема — это совокупность государств, объединяемых географическим ЙэайТосюм (как близостью на материке, так и просторами океана); стремлением к деятельности на основе общих интересов и общих признаваемых институтов (организаций и норм) в сфере экономики, торговли, безопасности, иногда в политической сфере, в том числе по вопросам мирорегулирования (с целью превращения подсистемы в коллективный центр влияния в мировой политике); близостью исторического опыта и культуры (хотя наметилась тенденция к снижению значимости последнего фактора). Для прочной и перспективной подсистемы необходимо наличие ядра, которым могут быть как одно наиболее сильное (по параметрам ведущей державы) и креативное государство, так и система общепризнанных институтов.
Существование страны-лидера из числа входящих в подсистему субъектов (региональной сверхдержавы или самой крупной региональной державы) может стать определяющим для развития стран, входящих в подсистему. Отсутствие такого лидера может привести к дезорганизации регионального пространства и сделает возможным появление внерегионального игрока, который будет влиять на развитие отдельных стран и региона в целом. Внутрирегионального лидера-ядра подсистемы нет, а есть пространство, которое в перспективе может стать подсистемой с внешним управляющим лидером.
Не случайно появились такие термины, как «постсоветское пространство», Большой Ближний Восток, Большая Центральная Азия, Большая Восточная Азия, Арктическое пространство и т.д. Подчас трудно разобраться, что объединяет те или иные страны в большие пространства, кроме географии, как там выстраивать отношения между разными странами, часто находящимися в конфликте или острой конкуренции. В этом же ряду стоят глобальные интернет-пространство, информационное пространство, космическое пространство. При таком подходе речь может идти в основном о глобальных управляющих институтах или макрорегиональных управляющих структурах, для которых подсистемы не важны и не нужны.
Это важно
Такой пространственный взгляд на карту мира и пространственно-формирующий тренд будет продолжаться и по объективным причинам развития и диверсификации горизонтальных связей и взаимодействий, и по субъективным причинам до тех пор, пока трансатлантическая группа во главе с США будет концептуально и во внешнеполитической практике поддерживать именно такую переконфигурацию мира.
В то же время с увеличением в XXI в. числа ведущих мировых держав, с постепенным ростом политического, экономического и военного потенциалов КНР, Индии. России, Турции, Бразилии и ряда других стран сохраняется возможность создания подсистем, в центре которых будут самые крупные и мощные игроки макрорегионального уровня, часть из которых претендует и на глобальное регулирование.
Соединенные Штаты пока сохраняют североамериканскую подсистему, оставаясь ее ядром-лидером, пытаются расширить ее, в том числе до масштабов всеамериканской. Это встречает противодействие со стороны Бразилии, которая, все более осознавая себя в качестве «великой» державы Tki в., прилагает немалые усилия к формированию и закреплению южноамериканской подсистемы, которая сохраняла бы определенную автономность и «крутилась» вокруг Бразилии-центра. Хотя между странами Латиноамериканского континента сохраняется немало противоречий и препятствий к консолидации подсистемы, приданию ей более устойчивого характера, возможность ее существования также сохраняется, в том числе благодаря серьезному отвлечению США на более масштабные трансокеанические проекты.
Не оставляет усилий по расширению европейской подсистемы Европейский Союз, который выступает как единое целое, как единый центр силы. ЕС как часть трансатлантического сообщества в перспективе может остаться в рамках трансатлантической подсистемы, если тренд к формированию трансокеанических подсистем продолжится успешно и США удастся удержать глобальные управляющие рычаги в своих руках. Однако пока ЕС не отказывается и от обустройства своей отдельной подсистемы, расширяя ее на страны Восточной Европы, Закавказья, Средиземноморья и даже Северной Африки. Амбициозная программа, исход которой пока до конца неясен.
Хотела бы стать центром контролируемой подсистемы Турция, однако у нее есть серьезные конкуренты на Ближнем Востоке, в Центральной Азии, Закавказье, регионе Персидского залива. Не до конца обозначились планы и возможности Индии и Китая, хотя можно предположить, что они хотели бы иметь контроль и быть в центре своих подсистем. Деятельность азиатских ведущих держав, включая Россию, затруднена тем, что «большие пространства» Ближнего и Среднего Востока, Центральной Азии и Северной Африки сильно дезорганизованы, дестабилизированы, лишены лидеров и фактической управляющей силой здесь пока выступают внешние игроки — США, ЕС, НАТО.
Россия пока удерживает свою подсистему, оставаясь центром-лидером в «IVfonnfl Евразии», объединяющей часть государств, ранее входивших в Советский Союз. Для внешних игроков она остается «постсоветским пространством», которое можно разорвать, однако лишь часть постсоветских стран, относимых к Восточной Европе, имеет перспективу присоединения к более-менее стабильной подсистеме, хотя ее перспективы также неясны. Что касается азиатских государств, то рядом с ними таких подсистем пока нет, и им лучше оставаться в организованной подсистеме.
На пристранственно-подсистемный тренд в рамках общего порядкообразующего мегатренда следует обратить особое внимание. С окончанием периода биполярного порядка Соединенные Штаты усилили глобализм своей политики.
Например, активизация американской политики в АТР в 2000-х и 2010-х годах, а если шире — то планы по созданию новых больших геополитических пространств, где США хотели бы сохранить доминирующее положение, подталкивает ведущие азиатские державы, прежде всего Китай и Индию, а также Россию к выбору: или продолжать разрозненную политику, тем самым давая другим игрокам возможность реализовать свои планы, или начать сближение и консолидировать усилия по сохранению определенной автономии (что возможно, несмотря на существующую глобальную и региональную взаимозависимость) для каждой из них и для всех вместе.
В этом случае вновь встает вопрос о дееспособности группы БРИ КС как реального субъекта мировой политики. От выбора ее членов зависит многое.
Подводя итоги, можно сказать, что какие-то мегатренды и тренды будут поступательно развиваться, требуя от членов мирового сообщества поэтапного реагирования на возникающие проблемы.
Но если говорить о мегатренде по формированию нового мирового порядка, то к середине XXI в. могут появиться ответы на главные вопросы: сделали ли США и их союзники процесс создания либерально-демократического порядка необратимым? Появились ли основы нового биполярного порядка или закрепились основы полицентричного порядка? Каково соотношение между управляющими функциями глобальных, в том числе наднациональных, структур и региональных подсистемных объединений, где ведущие мировые державы сохранят свой регулирующий потенциал, дополняя или ограничивая работу глобальных организаций и объединений?
Еще по теме Возможно ли достижение консенсуса:
- Вашингтонский консенсус
- Вашингтонский консенсус
- Парадигма консенсуса
- Нарушающийся консенсус
- «Особые мнения», проблема консенсуса и единства
- Каковы достижения?
- Понятие производственных возможностей. Кривая производственных возможностей
- Направления и достижения Энергодиалога
- Достижение стратегической конгруэнтности
- Достижение профессиональной зрелости
- Региональное сотрудничество: достижения и ограничители
- 32 ПУТИ ДОСТИЖЕНИЯ ПРАВОВОГО ГОСУДАРСТВА
- Оценка достижений и методология аттестации руководителей и специалистов
- 1.1. ОБЩИЕ КРИТЕРИИ И МЕТОДЫ ДОСТИЖЕНИЯ УСПЕШНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
- Россия-Китай: опыт сотрудничества, достижения и проблемы