Преодолеть советскую идентичность
К сожалению, вся сравнительно непродолжительная постсоветская история России (без малого 20 лет) свидетельствует о том, что наше общество и государство ничем не доказали своего права претендовать на тысячелетнее российское историческое наследство.
Более того, и государственная политика этих лет, и настроения общественности (включая элиту) неопровержимо говорят о том, что Российская Федерация, выделившаяся из состава СССР, считает себя по преимуществу отнюдь не возрожденным Российским государством, а государством постсоветским, а потому претендующим на наследство именно советское, а не российское.
Об этом говорят следующие факты, один вытекающий из другого.
Первое. Новая Россия на высшем государственном уровне не заявила о том, что она является исторической преемницей Российской империи. Соответственно не получил должной моральной и исторической оценки большевистский режим и 73-летний период истории СССР. Преступления большевиков не осуждены, и акт всенародного покаяния за богоборчество России в ХХ в., за убийство миллионов безвинных сограждан и преступления в отношении других народов не осуществлен. Это значит, что не произошло и всеобщего самоочищения, которое является непременной предпосылкой духовного и нравственного возрождения. Русскость в национальном самосознании не вытеснила советскость. Более того, нет даже признаков начала движения в этом направлении.
Второе. В области права мы являемся преемниками советского режима, а не Российской империи, законы которой были отменены большевиками. Новое право строится на советском противоправном правовом фундаменте. Причем одним из неукоснительно соблюдаемых доныне советских законов является Декрет от 22 ноября 1917 г. Совета Народных Комиссаров об отмене всего законодательства Российского государства. Несмотря на принципы второго раздела Переходных положений ныне действующей Конституции РФ, ни один закон, действовавший до 25 октября 1917 г., не рассматривается как актуальный и не применяется ни в одном из судов России.
Право является самым чутким индикатором государственной преемственности. И в этом смысле применяемое советское право, безусловно, свидетельствует о том, что Российская Федерация — это не возрожденная Россия, а продолжение СССР, уничтожившего Россию.
Третье. В основе экономических, хозяйственных и имущественных отношений в Российской Федерации лежит признание законности советской «общенародной» собственности, которая в течение 20 последних лет была «приватизирована», как если бы она была и в самом деле «ничейной». Но на чем основана эта советская собственность? На частной собственности, экспроприированной большевиками у множества владельцев, потомки которых и составляют население нынешней России, ближнего зарубежья (пространств исторической России) или являются эмигрантами, отцы и деды которых были вынуждены покинуть Отечество. Раздав «общенародную» собственность новым владельцам и не вспомнив о правах старых (или их потомков), государственная власть РФ продемонстрировала, что она генетически связана именно с советским режимом, конфисковавшим частную собственность в 1917— 1918 гг., и не имеет ничего общего с дореволюционным российским государством, эту собственность гарантировавшим и охранявшим.
К этому следует добавить, что нынешнее государство не признало прав собственности за теми десятками миллионов людей советского государства, которые, повинуясь прямому насилию или крайней нужде, были вынуждены бесплатно или за бесценок строить заводы, энергетические объекты, дороги, мосты, коммуникации, здания и другие материальные ценности, которые сейчас приватизированы. Ни они, ни их потомки не получили никаких имущественных прав или компенсаций за свой труд. И здесь нынешняя власть демонстрирует свою генетическую связь с репрессивным советским государством, поскольку не только не восстанавливает попранную им несправедливость, но и продолжает по своему усмотрению распоряжаться плодами подневольного труда миллионов советских людей. Стало быть, эти люди для него, как и для советского государства, не более чем «лагерная пыль».
Четвертое. С точки зрения культуры и государственной символики Российская Федерация также демонстрирует преемственность не с дореволюционным русским, а с послеоктябрьским советским периодом. Города, поселки, улицы, предприятия продолжают носить имена советских партийных и государственных деятелей или революционных феноменов, при том что исторические события и явления, а также деятели антисоветского сопротивления практически не воплотились за двадцать лет ни в топонимике, ни в монументальных формах городской скульптуры. На смену советской идеологии, отрицавшей положительный образ и даже смысл старой России и воспевавшей не ее созидателей, а разрушителей России, не пришла идея воссоздания России, «до основания» разрушенной большевиками. Как и восстановленные И. Сталиным погоны и крой старой русской воинской формы, некоторые заимствования из дореволюционного прошлого (флаг, герб, переименование городов и улиц, захоронение останков последнего императора) не меняют духовной сути нынешней власти, для которой советское — органически родное, а дореволюционное — полуфольклорный декор.
В этом смысле замена «Патриотической песни» М. Глинки музыкой советского гимна особенно показательна. Она наглядно демонстрирует, что бы ни говорилось в поддержку такого решения, наследницей какой государственности является современная Россия. Возвращение к советскому гимну выглядит особенно зловеще, поскольку оно было инициировано вторым Президентом РФ.
Советская псевдогосударственность, созданная большевиками после того, как они уничтожили Российское государство, была не продолжением, а антиподом исторической российской государственности, полный разрыв с которой они всегда и подчеркивали. Она была создана в качестве плацдарма и субъекта мировой коммунистической революции и не имела ничего общего с национально-государственными интересами России, хотя временами и была вынуждена в целях самосохранения апеллировать к патриотическим чувствам русского народа.
Возвращение к советской символике означает не что иное, как отказ от ориентации на правопреемство с исторической российской государственностью.
В сочетании с подлинными элементами этой государственности (герб, флаг, Госдума и т.д.) и публичными заявлениями властей о «возрождении великой России» возвращение к советской символике выглядит нелепо и кощунственно и позволяет предполагать, что нынешняя власть желает считать себя прямой наследницей кровавого и преступного коммунистического режима. Но в таком случае ей следует ожидать и соответствующего отношения к себе со стороны всех тех, кому действительно дорога идея возрождения России.Пятое. Нынешняя Российская Федерация не определила себя как историческая Россия и в пространственном отношении. Ибо выломившийся из состава СССР его осколок (РСФСР) — отнюдь не Россия, а неведомое никому доселе государственное образование. И признать незыблемость его границ — значит признать законность административных границ внутри СССР, скроенных во имя его сохранения сталинскими картографами. Это значит признать, что нынешняя РФ — это всего-навсего «уменьшенный» СССР. Это значит признать историческую правоту большевиков и полностью оправдать советский период истории. И в этом вопросе власть демонстрирует свою генетическую связь с СССР.
Наконец, эта же тенденция прослеживается даже на таком примере, как наши праздники. В современной России — десять государственных праздников, шесть из которых достались нам прямиком от советской власти. Это 23 февраля, День рождения Красной Армии, дарованный нами В. Лениным и Л. Троцким и почему-то названный сейчас «Днем защитника отечества» (как будто день опубликования известного декрета большевиков был важнее, чем все дореволюционные победы русского оружия, вместе взятые); 8 марта, введенный идеологом пролетарского интернационализма К. Цеткин; 1 мая, переименованный в «Праздник Весны и Труда»; 9 мая, почитаемый и любимый всеми День Победы; введенный недавно «День народного единства» — 4 ноября, день освобождения России от польской интервенции, метко названный в народе «днем ненависти»; до недавнего времени — 7 ноября, годовщина Великой Октябрьской социалистической революции, праздновавшийся нами как «День примирения и согласия» — трудно придумать более неподходящую дату для того, чтобы символизировать примирение, а уж тем паче согласие!; и наконец, Новый год (праздник идеологически нейтральный, но унаследованный в его нынешнем виде от советских времен).
Четыре из этих шести праздников намертво связаны с господствовавшей в СССР идеологией — 23 февраля, 8 марта, 1 мая и 7 ноября. Есть и четыре новых — 7 января — Рождество (ставшее недавно официальным государственным праздником), 12 июня — День независимости РСФСР, 4 ноября и 12 декабря — День Конституции. Из них только второй отражает ценностные основы новой демократической России. Но поскольку в народном сознании он ассоциируется с распадом страны, отношение к нему отрицательное или никакое.Мы ухитряемся одновременно праздновать победу советской власти и ее крах. Рождество Христово и приход к власти богоборческой безбожной партии. День Конституции, принятой после кровавых столкновений в Москве, и День примирения и согласия — в день, давший старт кровопролитной Гражданской войне. Конечно, народ привык к своим праздникам. Они не могут измениться в одночасье. Но это не освобождает нас от необходимости проделать тяжелую работу по переосмыслению нашей истории. Но именно этого-то наша власть не делает и, похоже, делать не собирается.
Сказанного достаточно, чтобы подвести итог: нынешнее государство и частично общество сохраняет в основном советскую идентичность. Но можем ли мы надеяться на этом фундаменте построить правовое, демократическое государство с рыночной экономикой и приоритетом прав и интересов личности? Можем ли мы, сохраняя советский правовой и идеологический фундамент, вновь стать тысячелетней Россией? Можем ли мы, наконец, рассчитывать на уважение к нашей стране мирового сообщества, на готовность демократических государств сотрудничать с нами на равноправной основе, если мы остаемся наследниками жесточайшего тоталитарного режима, причинившего столько горя и своему народу, и народам других стран?
Из советского бесправия, начавшегося в 1917 г. и продолжившегося через годы «красного террора» до самого ГКЧП, не может вырасти правовое государство, а только новый тоталитаризм или разбойничье сообщество.
Из советской деспотии, в которой с первого до последнего дня ее существования все демократические принципы оставались только лживой фикцией, не может вырасти правильного народоправства, а демократические учреждения будут оставаться ширмой деспотической власти автократа или олигархии, управляющих Россией не в интересах народа, а исключительно в собственных интересах.
Из конфискаций советского периода, из бесконечных обмана и насилий советской власти над собственниками не может возникнуть уважения к частной собственности и гарантий ее надежного потомственного владения. Собственность будет продолжать восприниматься как случайное и краткосрочное приобретение, с характерными для такой психологии собственника эксплуатацией «на износ», вывозом капиталов из страны, нечистоплотностью в сделках с контрагентами и т.п.
Понимание человека как средства и материала для социальных экспериментов и военных авантюр не сменится утверждением личности как высшей ценности, ради которой только и существует государство, если советская идентичность не будет преодолена новой Россией.
Страны Запада, к союзу с которыми стремится Россия, не примут ее в свои ряды как равную себе по духу и принципам, а будут заключать с ней лишь временные и конъюнктурные соглашения, как в годы Второй мировой войны, продолжая испытывать к ней недоверие, поскольку она не демонстрирует решительного разрыва с ее тоталитарным прошлым и не может определиться в разумных границах и национальных интересах.
Единственный путь создания в нашей стране здорового, демократического и динамичного общества — отказ от больной советской идентичности и осознание себя исторической Россией, освободившейся от 73-летнего большевистского деспотизма. Восстановление исторической российской идентичности — главная задача сегодняшнего дня.
Восстановление российской идентичности может произойти только в результате решительного разрыва с идентичностью советской и возвращения к преемственности с исторической Россией. Это касается в первую очередь трех сфер — государственного права, отношений собственности и исторических идеалов. Если удастся решить проблему преемственности в этих трех сферах, то откроется перспектива для решения вопроса об исторической преемственности во внешнеполитической, в том числе и территориальной, области, т.е. о восстановлении нашей страны в границах исторической России. Но на самом деле эта проблема, сколь бы важной она ни была, вторична, потому что пространство — это территория расселения народа, но главное — это не где живут, а кто живет.
Сегодня в области права мы являемся преемниками советского режима, а должны восстановить правопреемство с Российской империей. Нет иного пути решения этой задачи, кроме как воссоздание в качестве основы нашей государственности и правопорядка законодательства 1906 г., отмененного большевиками в 1917 г., и соответственно признание советского законодательства порочным и юридически ничтожным. Конечно, процесс этот непростой, требующий адаптации старого законодательства к реалиям сегодняшнего дня. Кроме того, потребуется вернуться к некоторым международным обязательствам Российской империи. Но это — дело техники, задача для квалифицированных юристов. Общество же должно принять политическое решение о возвращении в законное правовое пространство, из которого мы вышли в 1917 г. Это проблема государственной души.
Если мы исходим из того, что право — это что-то значимое (а его нельзя разделить с государственностью, это сплав), то должны понять, что таковым может быть не всякое право, а только право законное. Бывает и незаконное право, как бывают преступными приказы. Причем законное право не уничтожается произвольным актом, его действие лишь может быть приостановлено незаконной властью на контролируемой ею территории. Собственно, та власть и является незаконной, которая отказывает законным образом не отмененным законам в их праве применяться. Это и есть критерий незаконности власти.
Сегодня, к сожалению, мы все еще находимся в ситуации, когда законное право, уничтоженное незаконным путем в марте 1917 г., не восстановлено. Но это значит, что нынешняя власть, строго говоря, продолжает оставаться не вполне законной. Мы должны наконец понять, кому мы наследуем в правовом и государственном смысле — тысячелетней России, разбою 1917 г. или вообще никому.
Сейчас отправной точкой наших хозяйственных отношений является признание законности советской общенародной собственности, которую делят и перераспределяют между собой новые «хозяева жизни». А мы должны в основание хозяйственных отношений положить принцип уважения к частной собственности, а для этого восстановить в той или иной форме (опять же практические решения — дело специалистов) имущественные права, существовавшие на момент большевистских грабежей. Невозможно внушить уважение к собственности сегодня, не признав, что право собственности было нарушено в 1917 г. В противном случае любая собственность здесь будет восприниматься как кража самим ее держателем. А уже тем более обществом. Государство, которое объявляет себя наследником тысячелетней России, не может не принять на себя ответственности за содеянное и не может поступить иначе. В противном случае мы не сможем ничего возродить достойного возрождения и тем более создать что-то новое, достойное, лучшее в нашей истории.
Сейчас наше общество отказалось от советских идеалов, но имена и изображения советских лидеров повсеместны в сегодняшней России. Получается, что разрушители исторической России, а порой и кровавые палачи русского народа занимают в монументальной пропаганде и топонимике место, которое во всех странах принадлежит национальным героям, на образах которых воспитываются новые поколения. И мы должны сменить имена и образы советской пропаганды на имена древние, исторические, на те имена, которые действительно достойны подражания как величайшие деятели отечественной культуры, пламенные патриоты, созидатели и защитники России.
Именно такой путь декоммунизации прошли все восточноевропейские страны, входившие когда-то в «социалистический лагерь», — от ГДР до Эстонии, от Польши до Болгарии. И лишь 12 республик бывшего СССР продолжают строить свою государственность на советских основаниях.
Конечно, наша задача существенно труднее, чем та, которая стояла перед поляками, чехами и латышами. Коммунистический период продолжался в России гораздо дольше, и выкорчевывание докоммунистического прошлого было у нас намного более жестким, глубоким и всеобъемлющим, чем в других странах. Самое же главное то, что мы сами сотворили над собой это страшное национальное самоубийство. Во всех странах Восточной Европы и Прибалтики коммунизм воспринимался как внешняя сила и ассоциировался с СССР. И задача там состояла лишь в том, чтобы эту силу изгнать и восстановить самостоятельную государственность.
Наше положение неизмеримо сложнее. За многие годы люди срослись с советским режимом и начали воспринимать коммунизм как национальную идею России. Мало того, и во всем мире «советскость» стала отождествляться с «русскостью». Однако привыкание к опасной болезни не приближает исцеления от нее. Напротив, оно особенно опасно, так как уменьшает желание выздороветь.
Для начала поэтому надо недвусмысленно заявить о намерении решить все эти три проблемы правопреемства. И одновременно заявить, что сталинские границы внутри бывшего СССР не могут быть признаны законными, а следовательно, незыблемыми. Ясно, что практическое решение всех этих проблем — труднейшее многолетнее дело. Но уже в процессе их решения, а возможно, и даже после декларации о намерении их решать в глазах внешнего мира Россия станет наконец предсказуемой. А значит, и доверие к ней со стороны международного сообщества будет восстановлено. И тогда логично будет декларировать внешнеполитический принцип, что любая территория, входившая в состав Российской империи, сохраняет возможность вновь актуализировать свое пребывание в ней.
Пока же мы можем заявить, что в наших отношениях со всеми государствами, в том числе и с теми, которые возникли на обломках исторической России, мы будем исходить из общепринятых принципов международного права, в частности, из универсального принципа pacta sunt servanda (договоры должны соблюдаться) с неотъемлемой от него оговоркой sic stantibus (при существующем положении вещей). Такая декларация позволит нам, оставаясь в рамках международно-правового поля, не закрывать окончательно вопрос о восстановлении территории исторической России.
Еще по теме Преодолеть советскую идентичность:
- Один способ растормошить людей и преодолеть сопротивление
- Есть ли в Советском Союзе советская власть?
- ИДЕНТИЧНОСТЬ И ПРАВОПРЕЕМСТВО
- Экономическая стратегия, преследующая цель преодолеть отставание страны по уровню развития, называется ... развитием
- НАЦИОНАЛЬНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ: ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКОЕ ИЗМЕРЕНИЕ
- Идентичность и ценности
- Битва идентичностей
- Можно ли преодолеть "войну парадигм"?
- Критерии российской идентичности
- 1.3. Глобализация и национальная идентичность
- Этнические аспекты имперской идентичности
- Европейская идентичность России
- НОВАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ ПРОТИВ ГЛОБАЛИЗАЦИИ
- Новая идентичность против глобализации
- Идентичность и образ страны: британский опыт
- Проблема российской идентичности в новом веке