Западня глобального мира
Никогда ранее в мировой истории проблема национальной идентичности не стояла столь судьбоносно, даже фатально. И никогда ранее она не охватывала практически все государства и народы мира.
Связано это с нарастающими и весьма противоречивыми процессами глобализации.Целый ряд процессов глобализации — демократизация, экономизация, информатизация, культурная стандартизация, ценностная универсализация и др. — непосредственно влияют на обострение этой проблемы.
Так, демократизация современного мира властно диктует необходимость перехода к общим правилам игры как во внутренней, так и во внешней политике, необратимо меняя иерархию основных элементов социума. На первое место в этой иерархии объективно выходит личность, на второе — общество, оттесняя государство на третье место и делая его прежде всего инструментом защиты интересов личности и общества. Любая страна, претендующая на сколько-нибудь заметную роль в мировых делах, сегодня вынуждена строго соблюдать эту иерархию. Демократизация внешней среды, идущая пусть непоследовательно и противоречиво, никому не дает возможности безнаказанно попирать демократические нормы и процедуры, игнорировать интересы и права человека. Ни одно государство современного мира не может себе позволить одну политику внутри своих границ и принципиально другую — за ее пределами. С другой стороны, если не учитывается внешняя ситуация, то какие бы ни предпринимались усилия по формированию национальной стратегии развития, они легко опрокидываются всемирными глобальными потоками и процессами в финансовой, производственной, социальной, экономической, политической и других сферах. Глобализация, таким образом, стирает грани между внешней и внутренней политикой. Собственно, уже одним этим обстоятельством национальная идентичность в начале XXI в. серьезно ограничивается, попадая в зависимость от демократических механизмов и институтов, которые к тому же также имеют тенденцию к глобализации.
Одновременно национальная идентичность попадает в жесткие тиски экономизации, неуклонно ведущей к формированию единого мирового экономического пространства, что делает нежизнеспособными модели национальной безопасности и национального развития, основанные на изоляционизме, а интеграцию в это формирующееся пространство — единственно возможным способом эффективной защиты национальных интересов. Отказаться от интеграции — значит отказаться от полноценного развития. Ни одно общество не может быть конкурентоспособным, не став частью мирового экономического пространства. Однако такая интеграция в ряде случаев ведет к размыванию национальной идентичности, ее растворению в процессе экономизации. Этот фактор, помимо всего прочего, определяет приоритетность геоэкономических механизмов обеспечения национального развития по сравнению с геополитическими и геостратегическими, поскольку именно геоэкономика становится основной парадигмой развития мирового.
Информатизация, формирующая единое мировое информационное пространство, создавая глобальное сетевое общество, открывает гражданам охваченных ею стран доступ ко всем материальным и духовным благам, умножает интеллектуальный ресурс, а следовательно, и все другие ресурсы, способствуя устойчивому развитию, достижению благополучия и безопасности личности и общества. С другой стороны, информационные технологии не являются абсолютным благом: они создают новые возможности для контроля и манипуляции массовым сознанием во внутренней политике и новые эффективные средства воздействия на национальные сообщества со стороны наиболее оснащенных в этом отношении государств в рамках межгосударственного противоборства, а следовательно, создают и новые угрозы национальной идентичности. Кроме того, глобальные информационные потоки объективно ведут к размыванию идентичности. Как справедливо подчеркивает известный социолог И. С. Семененко:
«Как система социально значимых ориентиров “узнавания” себя идентичность постоянно находится в процессе становления и переосмысления своих характеристик.
Но в информационном обществе, в мире многоуровневой взаимозависимости социальных субъектов и индивидов сами референтные ориентиры становятся все более неопределенными, размытыми и изменчивыми. Они подвержены влиянию стремительно растущих потоков информации и сами формируют пространство информации и коммуникации».Культурная стандартизация, будучи в определенной степени следствием информационной открытости, взрывает некогда замкнутые культурные идентичности. При помощи сверхсовременных информационных технологий, сопротивление которым невозможно, глобализация взламывает казавшиеся ранее незыблемыми, как скала, барьеры между различными культурами . При этом выживают лишь те культуры, которые оказываются способными адаптироваться к стремительно меняющемуся миру, воспринимать новейшие достижения мировой цивилизации, при этом не теряя своей самобытности. Яркий пример такой адаптации — японская культура. Впрочем, противоположных примеров гораздо больше. Менее устойчивыми в этом отношении оказались, например, испанская, турецкая, мексиканская, аргентинская и многие другие культуры, не выдержавшие столкновения с натиском культурной унификации, порожденной глобализацией. Массовая культура глобализации в этих случаях оказалась сильнее культурных ядер национальной идентичности, которые в условиях глобализации сохранились в значительной степени лишь как культуры фольклорные: испанская коррида, турецкий ислам, мексиканская кухня, аргентинское танго. Во всех этих случаях глобализация частично перемолола культурные ядра национальных идентичностей, сделав граждан этих стран «гражданами мира», и оставила от этих ядер видимый набор туристических курьезов. Очевидно, что вслед за этими странами уже идут все без исключения страны Восточной и Центральной Европы (Польша, Венгрия, Чехия, Словакия, Болгария, Румыния), страны Балтии, в последнее время, похоже, Грузия, Украина и Молдавия (Белоруссия, Казахстан, Киргизия, Таджикистан и Узбекистан пока находятся в орбите геокультурного притяжения России).
Глобализация подвергает испытанию даже такие страны, как Великобритания, Франция, Германия. Они сопротивляются всерьез, поскольку имеют большую историческую и культурную глубину. Сами США испытывают мощный «испанский вызов» со стороны мексиканских эмигрантов, которые не желают растворяться в американском «плавильном котле».И, наконец, самые «крепкие орешки» в этом отношении — это Китай, Индия и Россия, имеющие более чем тысячелетнюю культурную историческую традицию. Однако слишком уповать на это обстоятельство не стоит: глобализация перемелет и их, если культурные ядра национальных идентичностей этих стран не окажутся достаточно адаптивными к происходящим стремительным переменам в экономике, технологиях и социальной жизни. До нынешнего момента эти три культуры — что признают все серьезные наблюдатели — демонстрируют свои высокие адаптационные способности. Именно эти три культуры (и только они!) рационализировали свою национальную, а затем и политическую идентификацию всегда, когда они сталкивались с чужеродными культурами, утверждающими иные культурные стандарты. Более того, вопрос об идентификации в этих трех культурах остро вставал именно в условиях давления чужих культурных стандартов, попыток других культур навязать им эти чужие стандарты. Отторжение чужих стандартов, т.е. инородной ткани, «чужой группы крови», и стимулировало в этих трех культурах процесс собственной культурной идентификации. В то же время во всех трех случаях был продемонстрирован поразительно высокий адаптационный потенциал: Индия «переварила» британскую культуру; Россия «переварила» западный коммунистический проект и сейчас «переваривает» либеральный. Китай «переварил» коммунизм в его советской интерпретации, а сейчас, похоже, «переваривает» не только западный экономический либерализм, но и американский культурный глобализм.
Сказанное, однако, не означает, что эти три страны абсолютно обезопасили себя от угрозы культурной стандартизации и обладают стопроцентно надежными культурными иммунными системами, способны противостоять вызову культурной стандартизации.
Решающая битва за национальную идентичность еще впереди. И ее исход главным образом зависит от того, смогут ли эти три культуры противопоставить глобализации более мощные и убедительные национальные проекты. Очевидно также, что на данном этапе исторического развития самым слабым и уязвимым звеном в этой тройке является Россия.Наконец, глобализация настаивает на универсализации ценностных ориентиров. При помощи тех же массовых информационных технологий (в первую очередь телевидения и Интернета) она наглядно демонстрирует преимущества западной модели развития и соответственно западных ценностей: индивидуальная свобода, права человека, демократические механизмы, рыночная экономика, правовое государство, гражданское общество, нанимающее это государство. Как бы то ни было, но именно те страны, которые следовали этим ценностям, добились успеха, а те, которые им не следовали, оказались неудачниками. Это, однако, означает, что многие ценности, которым традиционно следовали, например, Китай, Индия и Россия, а именно коллективизм, государственный патернализм, авторитарные механизмы управления, государственный дирижизм в экономической жизни и т.п., в условиях глобализации как минимум поставлены под сомнение. С другой стороны, пока остается далеко не ясным, будут ли традиционные западные ценности «работать» в условиях быстро наступающей постэкономической эпохи. Вполне возможно, что в этой эпохе будут более востребованы ценности не западного типа. Так что России, Индии и Китаю, возможно, не следует окончательно и бесповоротно отказываться от своих традиционных ценностей, которые еще, быть может, пригодятся не только им, но и всему человечеству.
Интересно, что подобной точки зрения придерживаются некоторые японские ученые. Так, профессор Промышленного университета К. С. Ито утверждает, что мировая система все более удаляется от ценностей индивидуализма и приближается к универсальным ценностям. А поскольку американцы — крайние индивидуалисты, то последствия глобализации будут для них наиболее болезненными.
В рамках этой теории провозглашается, что Япония как носитель универсалистских ценностей станет провозвестником новой универсалистской цивилизации.Представляется, что в этом контексте на роль «новой универсалистской цивилизации» у России или Китая прав претендовать никак не меньше, чем у Японии, которая в политическом плане продолжает оставаться страной, полностью зависимой от США.
На сегодняшний день, а также в обозримом будущем положение дел в мировой политике таково, что лидером глобализации являются США. Именно они оказывают наиболее сильное влияние на формирование нового мирового порядка. Какую бы проблему международной безопасности мы ни взяли, ее решение невозможно без активного участия США. Это обстоятельство делает для России сотрудничество с США жизненно необходимым, поскольку в условиях вышеупомянутой взаимозависимости международной и национальной безопасности обеспечить последнюю без тесного взаимодействия с лидером глобализации едва ли возможно. Однако и США в одиночку справиться с вызовами и угрозами глобализации не в состоянии и остро нуждаются в таких партнерах, как Россия.
Таким образом, последствия глобализации для национальной идентичности весьма противоречивы. Она создает как новые, невиданные ранее возможности для развития и процветания различных стран, так и новые крайне опасные вызовы и угрозы. Для России, находящейся в стадии социально-экономической трансформации и одновременно сохраняющей по объективным причинам преемственность своих не только региональных, но и глобальных интересов, все эти положения являются особенно важными и актуальными.
С одной стороны, глобализация делает прозрачными границы между народами и государствами, ставит под вопрос прежнюю роль национального государства и связанную с ним национальную составляющую идентичности. С другой стороны, та же самая глобализация, способствуя сближению и интеграции различных социальных и этнических общностей, усиливает потребность в определении своей культурной и цивилизационной идентичности. На это обстоятельство, в частности, указывал С. Хантингтон:
«Взаимодействие между народами разных цивилизаций усиливается. Это ведет к росту цивилизационного самосознания, к углублению понимания различий между цивилизациями и общности в рамках цивилизации».
С одной стороны, экономизация международных отношений, демократизация современного мира, бурная информационная революция создают мощные предпосылки для процессов глобализации, т.е. создания единого экономического, правового и информационного пространства, составляющих важнейшие предпосылки формирования единой человеческой цивилизации. Это в свою очередь ведет к возникновению совершенно нового типа человека, человека мира, которого условно можно назвать «хомо глобалис».
С другой стороны, мы видим, что все нации и народы, в том числе и малые, отчаянно борются за свою национальную идентичность. Как следствие, это приводит к стремительному росту числа национальных государств. Если в начале ХХ в. их было около 50, то в начале ХХІ в. — уже 250, а к середине нашего столетия это число удвоится. Понятно, что стремительное увеличение национальных государств отражает понимание национальными элитами того, что глобальная культурная универсализация будет означать смерть национальных культур. Самоопределение малых народов — это своего рода протест против такой культурной глобализации, и в этом своем качестве он является позитивной тенденцией. Однако этот процесс порождает и национальный эгоизм, что создает новые проблемы для мира ХХІ в.
В условиях информационной открытости всего мира, повсеместной доступности СМИ, прежде всего телевизионных, появляется широкая возможность выбора, что бросает вызов как отдельным индивидам, так и целым национальным сообществам. В числе последних оказывается и национальное государство, культурное ядро которого размывается. Его подменяют глобально узнаваемые символы, которые рождает общее пространство информации и коммуникаций. Подъем национализма во всем мире, включая развитые страны Запада, оказывается одним из ответов на вызовы культурного глобализма через утверждение «осязаемых» этнокультурных ориентиров идентичности.
Таким образом, глобализация стремится перемолоть национальную идентичность, она хочет ее растворить в глобальных процессах экономизации, демократизации, информатизации, культурной стандартизации и ценностной универсализации. Национальная идентичность отвечает на этот вызов глобализации усилением национализма в рамках национальных сообществ, а также дроблением этих сообществ на более мелкие, т.е. субнациональные. По мысли Р. Робертсона и Х. Хондкера, современная глобализация задает глобальную рамку, в которой цивилизации, регионы, национальные государства, этнические сообщества получают возможность реконструировать свою историю и идентичность.
Следует также отметить, что национальная идентичность в современном мире размывается не только процессами глобализации, но и мощнейшим натиском постмодернистской культуры. Утверждая «плюрализм смыслов», равнозначность (а следовательно, сомнительность) морально-нравственных ценностей, осмеивая национальные традиции, ставя под вопрос христианские и гуманистические идеи эпохи Просвещения, наконец, торжественно провозглашая конец проекта «Человек» и конец самой всемирной истории, постмодерн по существу пытается выхолостить национальную идентичность, убить ее содержание, вообще снять вопрос об идентичности с повестки дня. В этом смысле постмодерн — самый лютый враг национальной идентичности. При этом глобализация, будучи, как говорилось выше, противницей национального государства, борется против идентичности на стороне постмодерна. Пример того, как постмодерн разваливает национальную идентичность, приводит профессор итальянского университета К. Баймонте:
«Культура отечества, если брать ее не в узко идеологическом смысле, а как прагматическое желание соотнестись с некоей единой констелляцией интересов, в нашей стране находится в бегах. Итальянская идентичность может быть футбольной, туристической, пляжной, гастрономической, “плейбойной” и т.д., но она останется отсоединенной от защиты общих интересов, от возможности получить легитимацию через самоотнесение с национальным коллективом».
Будет ли найден баланс между глобализацией и национальной идентичностью, когда «расцветут все цветы»? Станет ли стабильной и бесконфликтной формирующаяся «цветущая сложность» современного мира? Как это повлияет на международные отношения? Как сложатся судьбы национального суверенитета? Будет ли он нуждаться в военной силе для своего существования, как это было в прошлом? Какие плюсы и минусы несет начавшаяся информационная революция?
Все эти вопросы пока остаются открытыми.
Еще по теме Западня глобального мира:
- Западня глобального мира
- ХАРАКТЕРИСТИКИ ГЛОБАЛЬНОГО МИРА
- ГЛОБАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ СОВРЕМЕННОГО МИРА
- Михеева Н.М., Плотников В.А.. Регион в глобальной архитектуре современного мира. Материалы межвузовской научно-практической конференции, 2011
- Глобальные проблемы человечества как инструмент геополитики. Проблемы войны и мира
- Проблема безопасности и мира, как центральная глобальная проблема
- ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ: "ГЛОБАЛЬНОЕ УПРАВЛЕНИЕ" ИЛИ ГЛОБАЛЬНЫЙ ПОЛИТИЧЕСКИЙ РЫНОК?
- ОТНОШЕНИЕ МИРА ПРИРОДЫ И МИРА ДУХА К БИОЛОГИЧЕСКИ ПРАВИЛЬНОЙ ГРАНИЦЕ
- Збигнев Бжезинский. Выбор. Глобальное господство или глобальное лидерство, 2005
- Глобальные проблемы и императив глобального регулирования
- Северо-Западный макрорегион
- Глава 2. Западное направление
- 2.2.2. Россия и Западная Европа
- 10. Западно-Сибирский экономический район
- 2. Северо-Западный экономический район
- Процессы отчуждения от западной цивилизации
- Западно-Сибирский макрорегион
- Политический реализм в Западной Европе
- Северо-Западный федеральный округ
- 2.2. Переход к капиталистическому хозяйству в странах Западной Европы